Лектер сходил за телефоном и положил его на пол около священника, не имея ни малейшего понятия, что ему теперь делать, но с места тронуться он так и не смог. В прошлый раз, когда он бросил любимого в таком состоянии, то еле успел спасти из горящей церкви. Он так мечтал, чтобы Уилл убил человека, чтобы был похожим на него, но сейчас, видя Грэма, своего любимого Грэма, который был самым сильным на свете человеком, таким сломленным и потерянным, Ганнибал хотел поднять пистолет с пола и пустить себе пулю в лоб за все свои мечты.
— Я всё-таки хочу остаться, Уилл, — сказал доктор, наплевав на всё и садясь рядом с ним на пол, — Я не могу оставить тебя одного в таком состоянии, — Лектер неуверенно обнял священника, и не получив отказа, прижал его к себе, — Давай я сам вызову полицию и скорую помощь. Ты не ранен?
— Мы оба в порядке, не переживай, — ответил Грэм, устало опускаясь на его плечо, — Да, наверное так будет лучше, вызывай.
Следующие несколько часов были настоящим кошмаром. Примчалась полиция, затем ФБР, криминалисты, эксперты, психологи, дознаватели, все эти коршуны кружились над молчавшим священником, пытаясь выведать, что произошло и понять, что с этим делать. Приехали социальные службы и пытались отнять у пострадавшего девочку, но если и Ганнибалу это не удалось, то остальным и подавно. Посреди этой беготни, они все втроём сидели на лавочке, прижавшись друг к другу и ждали, когда всё закончится. Здоровенная баба, размером с Титаник, снова предприняла попытку отобрать ребёнка у неадекватного Уилла, и подключила уже и психологов ФБР, которые от разговоров, уже перешли к активным действиям и применяли силу, но неожиданно Грэм встал посреди церкви и громко попросил слова. Сейчас священник снова напомнил Лектеру тот момент, когда он устроил приём, и бесстрашный Уилл стоял перед сотней самых богатых людей Балтимора, ничего не боясь и добиваясь своего, ведь на кону была его любимая церковь, и доктор в стотысячный раз мысленно признавался ему в любви и верности до конца жизни. Хотя он не был уверен, что через несколько минут на него не наденут наручники, или что священник не отвернётся от него навсегда, это не имело значения, теперь это было неважно.
Грэм отыскал глазами самого главного, безошибочно признав лидера в высоком чернокожем мужчине по имени Джек, и предложил ему сделку, они оставят ему девочку, а он расскажет им, кто Чесапикский Потрошитель, и кто на самом деле Тобиас Бадж, лежащий сейчас мёртвым посреди церкви. Такое громкое заявление произвело настоящий фурор и лёгкий шок у всех, включая Лектера, который от страха поджал пальцы ног ногах. Он не боялся ни тюрьмы, ни клиник, лишь то, что он больше не увидит Уилла, пугало его больше всего на свете, но он остался сидеть на месте, неосознанно поглаживая отметки от ожогов на руках, напоминая себе, что за всё надо платить. Джек Кроуфорд не зря был главным, принимал решения мгновенно, и лично вытолкав из церкви женщину — Титаник, согласился на любые условия.
Священник довольно кивнул, подвёл Эбигейл к доктору и посадил её к нему на колени.
— Последи за ней, Ганнибал, — Грэм погладил девочку по голове и доверительно посмотрел на Лектера, — Я скоро вернусь, никуда не уходи.
Уилл не удержался, обнял своего доктора, шепнув ему на ухо, люблю тебя, и ушёл в свою комнатку в сопровождении Джека и нескольких агентов. Лектеру оставалось только ждать.
Комментарий к 14. Можно ли людей заставлять выбирать? Завершаем историю с Баджем и возвращаемся к нашим мальчикам. Наш маленький священник вообще ничего не боится, только потерять то, что любит.
Моя новая лёгкая история про Ганнигрэм.
https://ficbook.net/readfic/6961143
Её я точно не растяну до размеров “Войны и мир”
====== 15. Прощай, Чесапикский Потрошитель. ======
Прошло около двух часов, прежде чем Уилла, наконец, отпустили домой, и в сопровождении доктора и Эбигейл, уставший священник добрался до дома. Ганнибал стёр с себя десять слоёв пота, пока ждал его, но ничего страшного не случилось, Грэм вышел из своей комнатки уже переодетый в мирское, и кивком головы позвал Лектера домой, который послушно потащился следом. Всю дорогу Уилл молчал, о чём-то сосредоточенно размышляя, чем только нервировал доктора, не привыкшего к такой холодности от любимого, заставляя его кипеть в своих предположениях и догадках. Запретный плод оказался не так сладок, как хотелось бы, убийство, даже полного и конченого извращенца и педофила, всё равно оказалось не таким увлекательным занятием, каким выглядело на словах, которыми они разбавляли свой секс, и Лектер чувствовал, что священник шокирован своим поступком. Ганнибал видел его таким впервые в жизни, по настоящему грустным и печальным, как будто он похоронил кого-то близкого и родного, и отгонял от себя мысли, что Грэм оплакивает их отношения и соображает, как помягче свалить от сожителя, который оказался таким мудаком.
Двигаясь на полуавтомате, они зашли домой, переоделись, ополоснулись и вяло поужинали, но Уилл по прежнему молчал, забито смотря в пол, переложив всю заботу об Эбби на Ганнибала, лишь изредка кивком головы отвечая на какой-нибудь вопрос, и Лектер практически физически ощущал грозовое облако, повисшее над их обеденным столом. Как нашкодивший муж, он ждал приговор, представляя как Грэм указывает ему на дверь, обнимая дочь и рыдая в передник, не знаю почему именно в передник, ведь это часть гардероба принадлежала только Ганнибалу, но видел как раз такую картину, и Лектер с чемоданами покидает свой собственный дом, понуро отпустив буйную головушку. Всю совместную историю их отношений, священник всегда мог удивить доктора своими поступками, выводами, прощением или наказанием, и Лектер впервые не знал, чем закончится сегодняшний вечер.
— Уложи Эбигейл сам, пожалуйста, — сказал свои первые слова Грэм, усаживаясь перед камином с бокалом вина, – И приходи, нам надо поговорить.
— Конечно, Уилл, отдыхай я быстро, — ответил Ганнибал, не собираясь, если честно торопиться на собственную казнь, — Я мигом.
Доктор приготовил успокоительное для девочки, с психикой которой ещё придётся разбираться позже, и дождавшись, когда она уснёт, не спеша вернулся в гостиную, усевшись рядом со священником и наливая себе вина. Мысли Лектера, всегда кружившие возле нескольких размышлений одновременно, сейчас застряли только на одной единственной и самой пугающей, захочет ли Грэм остаться с ним, или они с Эбигейл оставят его одного, а в том, что уходя Уилл заберёт и девочку, Ганнибал даже не сомневался. Доктор встал и с трудом придвинул своё кресло ближе, почти вплотную, чтобы лучше видеть любимого, ловить его настроение по выражению лица, и если это их последний разговор, то занести все подробности и мелочи в свой дворец памяти.
— Расскажи мне, что произошло, Уилл, — первым прервал молчание Лектер, — Я в полной прострации, ты молчишь, совсем замкнулся в себе, я не знаю чем тебе помочь.
— Ты знаешь кто такой Тобиас Бадж? — прямо спросил Грэм, смотря на доктора.
— Человек, которого ты застрелил сегодня, как я понял из твоего ультиматума для ФБР.
— Ты был с ним знаком?
— Нет.
— Не ври мне, — совершенно неожиданно становясь злым, прошипел Уилл, — Как насчёт правды, доктор Лектер. Я заслуживаю правды, или до конца жизни должен был прожить в розовых очках?
— Заслуживаешь, — мягко ответил доктор, — Прости, это всегда нелегко.
— Давай я буду говорить, а точнее задавать вопросы, а ты мне будешь честно отвечать, — священник убрал бокал, облокотился на спинку своего кресла локтями и внимательно уставился на любовника, потянувшись в его сторону, — Ты любишь меня?
— До ужаса, милый, — сразу ответил Ганнибал, принимая такую же позу, — Люблю, это чистая правда.
— Зачем я тебе нужен?
— Затем же, зачем и я тебе. Чтобы не быть одним.
— Странная формулировка, — задумчиво ответил Грэм, – Хотя сегодня я видел до чего может довести одиночество. Так зачем, Ганнибал? Мне важно это понять.
— Уилл, прости меня, но это всё чтение книг и просмотр сериалов. Открывая хорошую книгу мы погружаемся в мысли героя, каждую мелочь, во всю цепочку маленьких моментов и решающих умозаключений, мы следим за его мышлением, как он терзается, теряет сон от тоски по кому-то, или не может есть, как осознаёт, что полюбил, что чужое спокойствие и чужая жизнь становится важнее, чем его собственная, и он приходит и говорит, я люблю тебя, и этим всё сказано. По крайней мере для меня, а я не кидаюсь такими словами направо и налево, как будто мне 17 лет, не говорю их каждому, кто попал ко мне в постель, до тебя я вообще их ни разу в жизни не произносил, а теперь у меня есть сразу два человека, ты и Эбби, которым я готов повторять их с утра до вечера. Что ты хочешь? Чтобы я читал тебе стихи, пел серенады, писал на асфальте признания и захлёбываясь рассказывал о каждой эмоции, которая бурлит во мне? Я люблю тебя, Уилл, и в этих словах заключено всё это, я верен им и просто делаю всё, что в моих силах, чтобы ты не сомневался в этом. Накормить, поддержать, убить за тебя, быть рядом, понять, делать тебя счастливым, дать тебе то, что ты хочешь, вот моё понятие любви, вот зачем ты мне нужен. Когда ты счастлив, счастлив и я.