— Дживз передал, что ты хотел со мной поговорить, — сказал я.
— А? — Бинго встрепенулся. — Ах, да. Конечно.
Я приготовился выслушать очередную потрясающую новость, но разговор не получился. Он сидел с остекленевшими глазами, тупо глядя перед собой.
— Послушай, Берти, — прорвало его примерно через час с четвертью.
— Ау!
— Тебе нравится имя Мэйбл?
— Нет.
— Нет?
— Нет.
— Тебе не кажется, что в этом имени слышится музыка, подобная шуршанию ветерка в ветвях деревьев?
— Нет.
Он помрачнел, затем лицо его посветлело.
— Ничего удивительного. Ты всегда был бездушным, бессердечным, жалким червём.
— Как скажешь. Кто она? Валяй, выкладывай.
Я понял, что бедняга Бинго взялся за старое. Сколько я его знал — мы вместе учились в школе, — он вечно в кого-то влюблялся, особенно весной, которая действовала на него, как красная тряпка на быка. В школе у него была самая большая коллекция фотографий киноактрис, а в Оксфорде его романтические наклонности вошли в поговорку.
— Если хочешь, пойдём со мной, и я познакомлю вас за ленчем, — сказал он.
— Пойдёт. Где ты с ней встречаешься? В «Ритце»?
— Рядом.
С точки зрения географии он меня не обманул. Примерно в пятидесяти ярдах к востоку от «Ритца» находилась одна из дурацких забегаловок, которые сейчас расплодились по всему Лондону, и — хотите верьте, хотите нет — именно туда Бинго нырнул, как кролик в свою нору. Прежде чем я успел открыть рот, мы уже сидели за столиком с лужей кофе посередине, оставленной прежним посетителем. Должен честно признаться, я не совсем понял, в чём тут дело: Бинго, конечно, не купался в деньгах, но и недостатка в них не испытывал. К тому же я точно знал, что, помимо суммы, вытянутой им у дяди, он с прибылью закончил скаковой сезон. Но тогда с какой стати он пригласил девушку на ленч в это забытое богом заведение?
В этот момент к нам подошла довольно симпатичная официантка.
— Разве мы не подождём… — начал я, считая, что Бинго явно перехватил через край, сначала пригласив девушку в эту дыру, а затем решив набить себе брюхо, даже не дожидаясь, когда она придёт. Но потом я посмотрел на его лицо и осёкся.
Глаза бедолаги, казалось, вылезли из орбит. Лоб его покрылся испариной, и он покраснел как рак.
— Привет, Мэйбл, — с трудом выдавил из себя малыш Бинго, с трудом глотая слюну.
— Привет! — сказала девушка.
— Мэйбл, — представил меня Бинго, — это Берти Вустер, мой друг.
— Очень приятно. Утро сегодня превосходное.
— Замечательное, — согласился я.
— Видишь, я надел твой галстук, — сообщил ей Бинго.
— Он очень тебе к лицу.
Лично я, если бы кто-то сказал, что такой галстук мне к лицу, дал бы ему по физиономии, невзирая на пол и возраст, но бедный Бинго расплылся от удовольствия и заулыбался идиотской улыбкой.
— Ну, что будем заказывать? — спросила девушка, переходя на деловой тон. Бинго набожно уставился в меню.
— Я, пожалуй, возьму холодную телятину, чашечку какао, ветчинный пирог, фруктовое пирожное и макароны. Тебе то же самое, Берти?
Я посмотрел на него с отвращением. Парень, который собирался набить свое брюхо этой гадостью, был моим другом много лет! Конец света!
— А может, возьмёшь горячий мясной пудинг и сладкое вино? — спросил Бинго.
Знаете, что я вам скажу? Просто страшно, до какой степени любовь может изменить человека. Передо мной сидел, небрежно рассуждая о макаронах и сладком вине, тот, кто в былые времена требовал от главного официанта «Клариджа», чтобы chef определённым образом приготовил ему sole frite au gourmet aux champignons, и грозил отправить блюдо обратно, если что-нибудь будет не так. Ужасно! Отвратительно!
Булочка и чёрный кофе показались мне единственными продуктами в меню, которые не были специально приготовлены самыми злобными членами семьи Борджиа, поэтому я сделал свой скромный заказ, после чего девица упорхнула.
— Ну? — восторженно спросил Бинго. Насколько я понял, он интересовался моим мнением об официантке-отравительнице, которая только что нас покинула.
— Очень приятная девушка, — сказал я.
Казалось, мой ответ его не удовлетворил.
— Разве ты не видишь, что прекраснее её нет на свете? — мечтательно произнёс он.
— О, конечно, — ответил я, чтобы успокоить придурка. — Где ты с ней познакомился?
— На благотворительных танцах в Кембервиле.
— Что, разрази меня гром, ты делал на благотворительных танцах в Кембервиле?
— Твой камердинер, Дживз, попросил меня купить несколько билетов. Деньги пошли в какой-то там фонд.
— Дживз? Не знал, что он этим занимается.