Ольга снова и снова представляла себе стоящие перед Юрой и Сашей задачи, и с каждым разом они казались ей все проще и проще.
«В самом деле — ну что за проблема? Первым прибыть на место и уболтать какого-то провинциального коммерсанта, — думала она. — Какие такие особые качества нужны для этого! Нет, сама идея превосходна, но сложность задачи явно маловата. Нужны какие-то дополнительные препятствия… Что, интересно, могло бы им помешать?..»
Вдруг ее осенило. Ольга схватила трубку и набрала номер справочной аэропорта.
— Подскажите, пожалуйста, когда ближайший рейс на Екатеринбург? — Оля выслушала ответ и положила трубку.
До отлета оставалось полтора часа. Значит, Юрик с Саней либо уже в Домодедове, либо подъезжают к нему. Для задуманного ею это было как нельзя более кстати.
Первым Оля набрала номер мобильника Юры.
Телефон зазвонил, когда до аэропорта оставалось километра два-три, не больше.
— Слушаю, — ответил Юра.
— Юрик, это Оля, ты где сейчас?
— В Домодедове. А что случилось, зайка? — ответил он.
— Это не телефонный разговор. Скажи, ты можешь ко мне приехать?
— Когда?
— Немедленно! — отрезала Ольга.
— Зайка, это невозможно. Я ведь сижу в самолете. Ты же знаешь, после посадки никого не выпускают… вот, нас уже куда-то потащили…
Частник, который вез Юру в аэропорт, хохотнул: «Во брешет!»
— Ты же тетку встречал? — ехидно спросила Ольга.
— Ну да, я ее встретил. И отправил на своей машине в Москву. Ну а сам, раз такая оказия, решил махнуть на ваш завод сегодня же, пока Санька не скупил там все… А что все-таки случилось? Это как-то связано с сегодняшним разговором? — встревожился Юра.
— Не волнуйся, твои железки ждут тебя не дождутся! Ничего серьезного, просто я… Ладно, Юрик, счастливого пути! — И в трубке раздались гудки отбоя.
Юра пожал плечами и отключил аппарат.
…Сашу в самолете Юра не обнаружил. Он одновременно и удивился, и обрадовался. У него появилась фора, а это облегчало задачу. Саша не появился на заводе и на следующий день. Тогда Юра совсем успокоился и приступил к планомерной осаде Боркера. Тот оказался крепким орешком, но Юра вцепился в него мертвой хваткой и не сдавался. После двух дней почти непрерывных торгов и споров пресловутый консенсус был все же найден и документы подписаны.
Потом началась нервотрепка с товаром, его замером, взвешиванием, сортировкой, погрузкой… В этой круговерти Юра едва сумел выкроить время для нескольких звонков в Москву. Оля живо интересовалась ходом переговоров, подбадривала Юру, а когда он заключил наконец контракт — горячо и искренне поздравила его.
Юра ликовал: он победил, а женщины любят победителей! Теперь, после этой сделки, его шансы завоевать Ольгу возрастут стократно!
Позвонил он и Саше. Тот тоже поздравил Юру, и тоже казался вполне искренним. Юра в порыве великодушия даже попенял Саше, что тот не приехал на завод. «Здешнего добра, — говорил Юра, — хватило бы на двоих, куда же ты пропал?» В ответ Саша замялся и пробурчал что-то невнятное. А в целом, к удивлению Юры, он вовсе не казался огорченным.
За хлопотами с сортировкой и погрузкой незаметно пролетели две недели. Наконец последние килограммы металла нашли свое место в вагонах, и Юра со спокойной душой вылетел в Москву.
Из аэропорта Юра сразу поехал домой. Фирма подождет. Эта поездка его здорово измотала, очень хотелось отдохнуть, выспаться, прийти в себя.
Он зашел в подъезд. Из почтового ящика во все стороны торчали свернутые газеты. Юра выгреб почту. Из кипы газет выпало письмо, он поднял его и сразу узнал крупный ровный почерк Ольги. Тут же, у лифта, он вскрыл конверт. В нем оказалась розовая открытка с целующимися голубками. На глянцевом картоне было напечатано, что он, Юра, приглашается на торжественный ужин по случаю бракосочетания. А под текстом — два имени: Ольга и Александр.
…Да, Ольга Шевчук была деловым человеком и весьма высоко ценила в людях предприимчивость, целеустремленность и волю к победе.
Но прежде всего она была женщиной.
А какая, скажите, женщина смирится с тем, что ей предпочли груду металлолома?!
Помнишь ли ты…
Юля закончила письмо и стала собираться. Она механически складывала свои и Дашкины вещи в сумки, а мысленно продолжала разговор с Алексеем.
«Ты должен меня понять, Алеша. То, что я делаю, — это подло, это шантаж, но у меня просто нет другого выхода. Ты же ничего не хочешь менять в нашей убогой жизни. Даже слушать об этом не желаешь, а у меня больше нет сил выносить все это. Эту ужасную общагу с ее грязью, сквозняками и тараканами. Эту унизительную нищету и вечное ожидание получки: дадут — не дадут? Этот замкнутый мирок военного городка — царство сплетен за колючей проволокой! Пять лет я терплю все это. Но теперь мое терпение лопнуло! Лешенька, милый, дорогой, я вовсе не хочу тебя потерять, но как же мне уговорить тебя бросить эту никому не нужную армию? Ну почему мы не можем жить по-человечески? Ведь сколько раз папа предлагал: увольняйся, я помогу устроиться. Я бы тоже нашла себе интересную работу. Или родила бы сына, о котором ты, я знаю, мечтаешь… Ну как, как мне тебя убедить?..»