— Извините, пожалуйста, но моя собака унесла ваши перчатки. Вы только не волнуйтесь, я сейчас… — ответила ему Женя и решительно полезла по снежной целине, через кусты, прямо на Манин голос.
— Маня, ко мне! Иди ко мне сейчас же, негодница! — продолжала звать собаку Женя, пробираясь сквозь заросли. А та бросала перчатки на снег, отзывалась звонким лаем и, подхватив свою добычу, отбегала прочь. Ей, без всякого сомнения, очень нравилась такая игра.
Толстяк с улыбкой наблюдал за ними. Картина и впрямь была забавная: через кусты с треском лезла миниатюрная девушка, отчаянно зовущая собаку, а с другой стороны зарослей с такой же точно скоростью удирала сама собака, захлебываясь восторженным тявканьем и тоже треща ветками.
Девушка запыхалась, ее шапочка съехала на макушку, шарф выбился наружу, и вся она была в снегу. Мужчине стало ее жалко, и он закричал:
— Девушка, остановитесь! Слышите меня? Девушка, вам все равно ее не догнать! Де-вуш-ка!!!
Но Женя не останавливалась, и тогда толстяк тоже полез по снежной целине за ними.
Зрелище стало и вовсе комичным: лающая собака, за нею — кричащая расхристанная девушка, а за нею — неуклюжий толстяк, тоже что-то кричащий. И все трое — по уши в снегу!
Наконец Женя в изнеможении встала. Толстяк догнал ее, и они вместе, поминутно падая в снег и помогая друг другу, стали выбираться на аллею.
Погоня возбудила Женю, не оставив и следа от мучительной застенчивости. Она раскраснелась, густые рыжие волосы рассыпались по плечам, голубые глаза полыхали праведным гневом. Увидь ее сейчас ребята-однокашники, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову назвать ее Антошкой!
Запыхавшиеся Женя и толстяк отряхивались от снега и азартно обсуждали произошедшее:
— Ну, она у меня получит! Шалопайка! Совсем от рук отбилась! — возмущалась Женя.
— Вы напрасно за ней погнались. Она восприняла все как игру… Давайте я вам спину отряхну… — отвечал мужчина.
— Игра игрой, но команды выполнять она все равно обязана! Вот, возьмите — варежками удобнее…
— Если бы вы не стали ее догонять, она бы их выполнила — уверяю вас…
— В нее словно бес вселился!.. Спасибо, теперь повернитесь вы…
Так они переговаривались, очищая друг друга от снега и посмеиваясь над случившимся. Но, по мере того как восстанавливалось дыхание и они приходили в себя, оба вдруг почувствовали неловкость.
Женя огляделась и увидела Маню.
— Ко мне! — твердо приказала она.
Собака покорно подошла и с виноватым видом положила перчатки к ее ногам.
— Подними и дай в руки, — так же строго сказала Женя.
Маня безропотно выполнила и эту команду и, виляя обрубком хвоста, стала обнюхивать ноги мужчины.
— Вот видите, какая у вас послушная собака, — смущенно сказал тот.
— Возьмите, пожалуйста, и извините нас, ради Бога, — еле слышно проговорила Женя. Ей стало нестерпимо стыдно за свое нелепое поведение, за дурацкую выходку Мани.
— Ну что вы… — ответил толстяк.
Они помолчали.
— Нам пора, до свидания. Еще раз — извините, — почти прошептала Женя, низко опустив голову.
— Да-да, конечно… Всего вам доброго, — пробормотал мужчина.
— Маня, за мной! — позвала Женя и пошла прочь. Собака послушно побежала следом.
Маня успела как следует изучить толстяка и сделала для себя заключение. Во-первых, от него пахло больницей — это плохо. Во-вторых, от него пахло вкусной едой — это хорошо. А в-третьих и в-главных, он, безусловно, хороший человек.
Они уже довольно далеко ушли, как вдруг услышали крик толстяка:
— Девушка! Спасибо за чудесную прогулку!
Женя обернулась и рассеянно кивнула.
Тем забавным толстяком был мой коллега, Олег Петрович Елисеев. Милейший человек и великолепный хирург, он, представьте себе, тоже был одинок. Только, в отличие от Жени, Олег уже был однажды женат.
Перед самым выпуском из института он, неожиданно для всех, женился на весьма эффектной блондинке со своего курса. Однако очень скоро выяснилось, что молодую жену интересовал вовсе не сам Олег, а лишь его московская прописка. Она даже не пыталась скрыть своего презрения к мужу, по ее мнению недотепе и размазне. Вскоре их брак распался, причем на прощание бывшая жена жестоко и обидно высмеяла Олега как мужчину. Этот опыт семейной жизни, конечно же, не прибавил Олегу оптимизма. Трезво поразмыслив, он решил, что повторная женитьба ничего не даст, кроме новой боли и разочарований и, казалось, смирился с неизбежностью участи вечного холостяка.
Целыми днями он пропадал в больнице, а вечерами — вообразите! — увлеченно колдовал на кухне. Кулинария была давним хобби Олега, и, надо признать, в этом деле он добился впечатляющих успехов. Своими гастрономическими шедеврами он часто угощал нас, своих коллег, и они неизменно производили полный фурор.