— Лидия хочет, чтобы ты встретился с ней в конторе ее адвоката в семь тридцать, — сказала Джули. — Она умоляла меня, чтобы я тебя уговорила.
— В полвосьмого утра? — спросил он.
— Да. Чтобы они были уверены, что чек будет остановлен.
— Господи, — сказал он, направляясь обратно к постели.
— Ты поедешь, — сказала она, следуя за ним. — Ты должен, что бы там дальше ни было. Ей нужен кто–то, на кого она могла бы опереться. Жаль, что ты с ней не поговорил. Тогда бы она чувствовала себя лучше, да и ты понимал бы больше. Это в самом деле ужасно. Они были женаты почти тридцать пять лет.
Он залез в постель и натянул на себя одеяло.
Глава 14
Утром в полвосьмого Эл Миллер приехал по указанному ему адресу. Это было офисное здание на авеню Шаттук, и перед ним он увидел Лидию Фергессон, стоявшую рядом с маленьким круглым лысым человечком в старомодном двубортном костюме и с портфелем в руке. Лидия представила его как Бориса Царнаса, своего адвоката. Сама она была одета как обычно; из–за того, что случилось, вид у нее не особенно изменился.
Едва заметив его, она быстро пошла ему навстречу, выкликая на ходу:
— Тот тип, которого вы знаете, этот преступник, — он теперь обладает чеком. Как его зовут? Нам необходимо узнать это сразу же.
Адвокат объяснил, что к восьми утра он сможет связаться с представителем Банка Америки. Если чек еще не учтен, его можно остановить, хотя он мог быть обналичен где–нибудь еще, даже в филиале банка. Он говорил быстро, монотонно и с акцентом. Эл решил, что это тоже грек; во всяком случае, откуда–нибудь с Балкан.
— Если это легальное инвестиционное предприятие, — сказал Царнас, — то мистер Харман может предпринять законные действия, чтобы добиться выплаты. Но если он мошенник, как, кажется, вы и миссис Фергессон подозреваете, то он не посмеет обратиться в суд. Он знает, чем это грозит. Вероятно, он понятия не имеет, что ваш муж, мистер Фергессон, скончался этой ночью, так что мы получаем преимущество, по крайней мере, в полдня в связи с закрытием этого счета, если решим это сделать. Это был совместный счет, тот коммерческий счет, на который был выписан чек, не так ли?
— Да, — сказала Лидия.
От Эла адвокат получил сведения о бизнесе Хармана, о его местонахождении, об обстоятельствах, при которых был выписан чек. Он казался удовлетворенным, однако все время сохранял странно нейтральное отношение. Эл наконец осознал, что тот был и адвокатом Фергессона и, если бы вложение оказалось на должном уровне, хотел, чтобы чек в конце концов был допущен к оплате. Все это дело виделось ему абстрактно; с его точки зрения в него были вовлечены не люди, а лишь правовые аспекты. Такой подход изумил Эла.
В такую рань почти еще никто не поднялся; вдоль авеню Шаттук проехали только несколько автомобилей. Воздух был прохладным. Все магазины оставались закрытыми с ночи. Многие неоновые вывески, заметил Эл, были еще включены, тусклые в утреннем солнечном свете.
— Что теперь? — спросил он у Лидии, когда адвокат отъехал на собственной машине. Они с Лидией остались на тротуаре вдвоем.
— Мне предстоит бог знает сколько дел, — сказала Лидия. — Это все — как какой–то сон. Вы очень мне помогли, мистер Миллер. Его завещание у Бориса. Я знаю его содержание. Однако оно должно быть официально оглашено. Вас в нем нет.
— Думаю, я это переживу, — сказал Эл. — Вы в нем есть?
— Этого требует закон, — сказала Лидия твердым голосом, тем же, каким говорила с того самого мгновения, как он увидел ее этим утром.
— Это так неожиданно, — сказал Эл.
— Это большое везение, что он умер именно тогда, — сказала Лидия, — потому что даже днем позже чек уже нельзя было бы остановить.
Его поразила ее прозаичность. Как будто из–под всего культурного лоска и образования ему предстала изначальная крестьянка. С той же практичной приземленностью, которая различима была в старике; оба они были одной породы. Но при окончательном анализе это не представилось ему чем–то низким. Это казалось совершенно естественным. Более того, подумав он, это именно то, чего старик и заслуживал.
Когда они шли к машине Эла, Лидия сказала:
— Этот тип, этот Крис Харман, будет замышлять против вас что–то дурное из–за того, что вы для меня сделали.
Он пожал плечами:
— Может, и так.
— Вас это беспокоит?
Он не знал, беспокоит ли его это. Было слишком рано; день только–только начинался.
— Вы можете рассчитывать на мою благодарность, — сказала Лидия. — Понимаю, что пока нельзя предвидеть, как все сложится, но, возможно, я смогу отплатить вам за то, что вы сделали.
На это он ничего не сказал.
— Держитесь веселее, — сказала она, похлопывая его по руке.
— Зачем? — сказал он.
— Только бог знает, зачем, — сказала Лидия и пошла по направлению к такси, которое ее дожидалось.
Теперь у меня нет работы, сказал он себе, когда, нетвердо держась на ногах, забирался в свой собственный автомобиль, «Шевроле», с «Распродажи машин Эла». Ничего. Старик умер, и меня нет в его завещании; не то чтобы я этого ждал или хотя бы думал об этом. Организация Хармана для меня закрыта. Со стоянкой, вне всякого сомнения, покончено, и не через два месяца, а уже. Пользование всей собственностью старика будет приостановлено в суде. А стоянка принадлежит ему, является частью его недвижимости. Конечно, когда в суде все это рассмотрят, то заключат, что она была законно продана. Но на это уйдет время.
Может, это я его убил, подумал он. Я достал его вчера, в доме у Хармана. Когда сказал, что его банковская книжка — фальшивка. Хотя это произошло не сразу. Слава богу, что он не грохнулся на пол прямо там и тогда. Слава богу, что его механизмы проработали немного дольше, наверное, больше по привычке, чем намеренно.
Он всегда ожидал, что его придавит машина в мастерской, подумал Эл. Вот как он это предчувствовал. Но на самом деле все произошло не так. Он погиб под грудой слов. Моих слов.
Заведя машину, он поехал искать кофейню, в которой мог бы позавтракать.
На авеню Сакраменто он нашел знакомую кофейню и заказал себе завтрак. Большинство посетителей были мужчины, они читали спортивный раздел утренней «Кроникл», пили кофе и ели яичницу с беконом и жареной картошкой. Там было тепло, все заливал желтый свет, и настроение у Эла улучшилось. Он почувствовал себя менее одиноким.
Пока он ел, к нему подошел посетитель–негр и уселся рядом.
— Вы не Эл Миллер? — спросил он.
Эл немного знал его — тот пару раз проходил мимо его стоянки. Так что он кивнул.
— Вас ищет доктор, — сказал негр.
— Какой доктор?
— Доктор Ду, — сказал негр, после чего соскользнул с табурета и бочком двинулся прочь из кофейни, на тротуар.
Едва покончив с едой, Эл подошел к будке таксофона и набрал номер Тути Дулитла.
— Эй, дядя, — сказал Тути, узнав голос Эла. — Тебя ищут.
— Кто?
— Какие–то типы. А это значит, что дела у тебя плохи.
— Щас усруся, — сказал Эл по–простецки.
— Ты лучше так не говори, — сказал Тути. — Ты лучше вбей в свою дурью башку, что ты попал в беду.
— Как зовут этих типов?
— Я не знаю, кто они такие. Просто слышал, что они тебя ищут, чтобы до тебя добраться. Что ты им сделал? Говори прямо. Просто так они бы тебя не искали.
— Ума не приложу, — сказал Эл.
— Я слышал, ты кого–то убил, — сказал Тути.
— Чушь, — сказал Эл.
— И это стоило им кучи денег. Кто–то, слышал я, говорит, что это стоило им около сотни тысяч долларов.
— Не было там ста тысяч долларов, — сердито сказал Эл, против своей воли поймавшись на безумный отчет Тути.
— Что собираешься делать? — спросил Тути.
— Ничего.
— Тебе бы лучше купить ствол и залечь на дно.
— Клал я на это.
— Как хочешь, я тебя предупредил, — сказал Тути. — Я слыхал о таких делах, и они всегда оказывались правдой. По–моему, знаешь ты это или нет, против тебя действуют какие–то крупные шишки.