— Эта банковская книжка — подделка, — сказал Эл.
Они стояли оцепенев и не сводили с него глаз.
— Вы разве не знали? — спросил Эл у Хармана. — Вы что, тоже попались на эту его уловку? Боже, он одурачил меня много лет назад, когда мы только начинали заниматься бизнесом вместе. Эта книжка при нем с сорок девятого года. Одиннадцать лет. Он пользуется ею ради кредита, размахивает там и сям. Как вот сейчас. С вами.
Боб Росс рассмеялся.
— Что смешного, Боб? — спросил Харман, повернув голову.
— Я просто не могу… — сказал Росс. Он снова рассмеялся. — Это я не над вами, — сказал он, но было очевидно, что смеется он именно над Харманом; он перешел в другую комнату. Они и оттуда слышали его смех.
Харман легонько улыбнулся.
— Может, он спятил, — сказал Эл, кивая на старика. — Я об этом думал. Вполне возможно, что он думает, будто у него в самом деле есть все эти деньги. Вот что стало с его мастерской. Он обанкротился. Ее у него отобрали. Поэтому–то он и перестал работать. Он ничего за нее не получил. На самом–то деле он в долгах: семь тысяч — своему зятю и пять сотен мне; он в долгах по самое не могу.
— Ну, сейчас на этом нет нужды останавливаться, — спустя какое–то время непринужденным голосом сказал Харман. Он двинулся в сторону кухни. — Сейчас мы еще выпьем, а потом перекусим. — Он обратился к жене: — Как насчет сэндвичей с жареной ветчиной и кофе? А еще, может, сделаешь какой–нибудь салат? — Потом повернулся к Элу: — У нас прекрасный французский хлеб.
Когда миссис Харман прошла мимо него и скрылась на кухне, Харман улыбнулся Элу. К нему полностью вернулось самообладание. Или, по крайней мере, он не выказывал ничего, кроме самообладания. А ведь и вправду ловкач, сказал себе Эл. Знает, что все это можно в полчаса проверить. Ему и делать ничего не надо, стоит только позвонить в пару банков здесь, в городе, и он узнает все, что можно узнать о финансовом положении старика. Он не станет терять время, пытаясь выяснить это на словах. На словах карт не раскроешь, только не с таким делом.
Я почти его уделал, осознал Эл Миллер. Я чуть не нокаутировал его с помощью слов. Но он о словах знает гораздо больше. Он знает, что они ничего не стоят.
Старик ничего не говорил, он так и стоял со своей банковской книжкой. Потом убрал ее в карман и пошел из столовой обратно в переднюю часть дома. Эл двинулся вслед за ним. Войдя в гостиную, Эл увидел, что старик снова достал свою банковскую книжку, глянул в нее, а потом опять убрал ее в карман пиджака.
— Чтоб ты сдох, — сказал старик, увидев его.
— И тебе того же, — сказал Эл.
Они оба замолчали.
Нет толку говорить ему, что я спас ему его деньги, сказал себе Эл, потому что ему на все наплевать. И я их не спас, потому что сегодня вечером, завтра или через неделю он все равно выпишет Харману чек. Так что это не считается. Но, подумал он, мне, по крайней мере, не пришлось стоять там и смотреть на это.
— Хороший дом, — хриплым голосом сказал старик.
— Да уж, — сказал Эл.
— Стоит, должно быть, тысяч семьдесят пять, — предположил старик.
— Не знаю, — отозвался Эл. — Штукатурка начинает трескаться. Наверное, вода подтекала. Вот что разрушает штукатурку.
Из–за его спины Харман сказал:
— Никакой воды за штукатурку в этом доме никогда не подтекало. В этом, джентльмены, я могу вас уверить.
— Эл знает все, — пробормотал старик. — Спорить с ним бесполезно; он всезнайка.
— По–видимому, — сказал Харман. — Что ж, это тоже может найти применение в мире. Любое качество может быть полезным, все зависит от того, к чему его приложить. — И он одарил Эла дружелюбной улыбкой.
Здесь нет места дурным чувствам, подумал Эл. Этот тип может позволить себе быть великодушным; он знает то же, что знаю я; знает, что то, чего не сумел получить сегодня, он все равно получит завтра. И знает также, что я сделал все, что мог; я полностью выставился, разлегся перед ним голеньким и не добился ровным счетом ничего. Я выстрелил вхолостую. Какую бы угрозу я для него ни представлял, она уже миновала к моменту, когда он попросил жену приготовить сэндвичи с жареной ветчиной и кофе; в то мгновение он снова взял ситуацию в свои руки и никогда ее больше не выпустит.
— Как насчет прибавки? — спросил он у Хармана.
— За… — оторопев, начал Харман и осекся. Он тяжело задышал и покраснел.
— По–моему, я заслуживаю большего, чем получаю, — сказал Эл.