Они велят мне убить себя, подумал он. Но вслух этого не сказал; он вообще ничего не сказал вслух.
Дверь наконец закрылась. Лидия ушла. Он сидел на том же месте, радуясь, что снова остался один, что она ушла. Но мгновением позже дверь снова открылась.
— Мистер Миллер, — сказала она. — Я заметила, что ваша великолепная старая машина разбита вдребезги. Что с ней случилось?
— Они выместили это на машине, — сказал Эл.
— Таково было мое впечатление, — сказала она, — когда я увидела ее с разбитыми стеклами и вспоротой обшивкой. — Она снова вошла и присела к столу, глядя ему в лицо. — Вот что я для вас сделаю, — сказала она, — я куплю ее у вас. Я знаю из того, что слышала в прошлом, главным образом от вас, сколько вы ожидали за нее выручить. Около двух тысяч долларов. Не так ли?
Он кивнул.
— Тогда я куплю ее у вас за эту цену.
Она положила на стол чековую книжку, взяла авторучку и стала аккуратно заполнять чек.
— Хорошо, — сказал он.
Она, улыбаясь, писала.
— Вас не удивляет, что я его беру? — сказал он. Его самого удивляла собственная реакция. То, что он согласен был принять чек. — Мне нужны эти две тысячи долларов, — сказал он.
Все было ровно настолько просто. С двумя тысячами долларов он мог уехать. А без них не мог. Вполне возможно, что эти две тысячи долларов спасут жизнь ему и его жене.
Как только Лидия ушла, он запер стоянку и поехал в банк, на который был выписан чек. Банк обналичил чек без малейших затруднений; Эл обратил деньги в дорожные чеки, а затем поспешил к себе домой.
Войдя, он застал Джули в спальне, где она укладывала свою одежду в один из чемоданов.
— У меня достаточно денег, чтобы мы уехали отсюда и устроились где–нибудь еще, — сказал он.
— В самом деле? — сказала она, продолжая укладывать вещи.
Усевшись на кровать рядом с чемоданом, он выложил книжки дорожных чеков.
После долгого молчания Джули спросила:
— И куда же ты намерен нас повезти?
— Мы выедем, — сказал он, — а по дороге решим.
— Прямо сейчас? — Она смотрела, как он достает другой чемодан и начинает укладывать свои собственные вещи.
— Сядем на автобус, как только соберемся, — сказал он.
На это она ничего не сказала. Возобновила сборы. Они оба занимались этим бок о бок, пока не собрали столько, сколько было разумно с собою взять.
— Когда ты уехал, был еще один звонок, — сказала Джули, показывая на бювар. — Я записала номер. Тот тип сказал, чтобы ты перезвонил ему, как только сможешь.
Это, заметил он, был номер домашнего телефона Хармана.
— Он говорил очень странно, — сказала Джули. — Я и половины не могла понять. Сначала думала, что он ошибся номером; он словно бы говорил с какой–то компанией.
— С организацией, — сказал Эл.
— Да, все время повторял «вы, сотрудники».
— Мы готовы, — сказал Эл.
Подхватив свой чемодан, она двинулась к двери.
— Как противно, что приходится все это здесь оставлять. — Остановившись, она дотронулась до пепельницы на кофейном столике. — Ее здесь не будет, когда мы вернемся; мы никогда больше не увидим ни одной из этих вещей.
— Иногда приходится идти и на это, — сказал Эл.
Все еще медля, она сказала:
— Мне нравится район Залива.
— Знаю, — сказал он.
— Ты сделал что–то ужасное, — сказала она, — верно? Я поняла это, как только пришла сегодня домой. Это имеет отношение к смерти Джима Фергессона? Может, ты пытался заполучить его деньги. Я не знаю. — Она тряхнула головой. — Ты никогда не скажешь. По–моему, такое происходит все время. Мне он никогда не нравился. Все равно у него не было права на эти деньги. Говорю то же, что и раньше: я хотела, чтобы он умер. Он очень плохо к тебе относился. — Она не сводила с него глаз.
Он поднял свой чемодан и направился к двери; ведя впереди себя жену, вышел в прихожую.
Вместо того чтобы воспользоваться собственной машиной, они добрались до автобусной станции «Грейхаунд» на такси. Он купил билеты в Спаркс, штат Невада. Часом позже, после ожидания на станции, они ехали в двухэтажном автобусе с кондиционером по шоссе 40, пролегающем через огромную плоскую долину Сакраменто.
Был ранний вечер, и воздух уже остыл. Другие пассажиры дремали, читали или смотрели в окно. Джули смотрела в окно, время от времени говоря что–нибудь о полях и фермах, мимо которых они проезжали.
Когда они въехали в Сакраменто, было еще светло. Автобус стоял достаточно долго, чтобы пассажиры могли поужинать, а затем они снова двинулись. Теперь уже было темно. Автобус начал подниматься по более старому, серпантинному шоссе, которое вело из Сакраменто в Сьерры. На дороге встречались в основном большие грузовики. Выглядывая в окно, Эл видел придорожные закусочные, крытые фруктовые лотки и заправочные станции. Поля теперь остались позади.