Теперь я думаю… мне нужно завести растение. Почему я здесь единственное живое существо?
Может, даже кошку.
Я думаю, каким спокойным и умиротворенным становится Рамзес, когда проводит рукой по моей спине.
Я могла бы сейчас держать кота на коленях, чтобы он составлял мне компанию, пока я работаю.
Я никогда не хотела заводить домашнее животное, потому что ненавидела, когда меня заставляли заботиться о детях и животных, с которыми я даже не хотела жить, не говоря уже о том, чтобы работать над их содержанием.
Но мне нравятся кошки. Мне всегда нравились кошки. Та, что у меня за ухом, — это одна конкретная кошка, Луна. Она не принадлежала мне, но часто приходила спать в мою кровать. Она предпочла меня всем остальным в доме, даже Сэди, а животные всегда больше всего любили Сэди.
Это был самый ужасный дом, в котором я жила. Мне неприятно думать о тех годах, которые остались лишь черным пятном в моем мозгу. Воспоминания есть, но я держу их в темноте.
В некоторые из тех дней единственное, что я чувствовала, — это момент, когда Луна проскальзывала под одеяло и сворачивалась рядом со мной. Вот почему я держу ее за ухом.
Но я не хочу думать и об этом.
Я хочу сделать то, что делаю всегда, — погрузиться в работу.
Я включаю музыку и начинаю листать отчеты о прибылях и убытках, аналитику компаний и индекс относительной силы. Цифры текут по экрану, а мой мозг делает то, что у него получается лучше всего: он начинает находить связи, закономерности, вещи, которые выделяются.
Как люди сочиняют музыку? Как они пишут книги? Я ни хрена не понимаю, для меня это иностранный язык. Я говорю на языке цифр. Можно сказать, что это мой родной язык.
До конца утра я анализирую данные, а после обеда выстраиваю опционные стратегии для компаний из моего списка наблюдения, у которых скоро выйдет прибыль.
О Рамзесе я вообще не думаю. За исключением тех трех или четырех раз, когда он всплывает в моей голове.
А может, и шесть. Но кто считает?
Рамзес не звонил и не писал целый день, что кажется мне несколько зловещим молчанием. Возможно, он обиделся, что я отказала ему насчет Бали, но я так не думаю. Думаю, он перегруппировывается, планирует следующую атаку.
Или, черт возьми, может, он просто занят. Его жизнь не крутится вокруг меня.
Я встречаюсь со своей подругой Магдой за ужином. Она написала мне, когда я увидела ее у Гарри вчера вечером: "Внимание, Десмонд тоже здесь".
Я увидела сообщение только позже, так что в качестве предупреждения оно не слишком помогло, зато стало отличным напоминанием о том, что Магда меня прикроет.
Мы не встречались один на один уже пару недель. Она рассказала мне, как проходят занятия в гончарном классе и как поживает ее мама — у нее рассеянный склероз, и она живет с Магдой.
— Все думают, что люди в инвалидных креслах — святые, но она была сукой до болезни, а сейчас еще хуже. И, черт возьми, я не могу ее винить. Ей пятьдесят четыре года, и в некоторые дни она не может удержать ложку. Но кричит на меня, хотя это я помогаю ей.
— Мне очень жаль. — Хотелось бы мне сказать что-нибудь получше этого. Наверное, есть, но я не могу придумать. Поэтому я добавляю: — Ей повезло, что у нее есть ты.
Магда фыркает. — Скажи ей, что ей повезло в чем-то, и она переедет тебе ногу.
— Неужели все становятся злыми, когда стареют?
— Им определенно не до того, чтобы быть милыми.
— Я видела Табиту.
Магда смеется: — Говорите о дьяволе.
Магда — одна из любимиц Табиты, как и я, но это, черт побери, не значит, что она оказывает нам предпочтение.
Я говорю: — Она плохо выглядит.
Магда вздыхает. — Иногда я думаю, кто она — лучшая подруга или мой злейший враг. И это заставляет меня задуматься, не сделала ли я тебе одолжение.
Магда рассказывает о том, как она устроила меня на мою первую работу в эскорте, когда я была бездарной выпускницей, слишком подавленной, чтобы надевать штаны по утрам.
Я говорю ей: — Ты спасла мне жизнь.
— О, заткнись, это неправда.
— Да, это правда.
Когда я была потеряна в темноте, без надежды и вариантов, Магда открыла мне дверь. Не обязательно, чтобы за этой дверью были пони и розы, потому что все это лучше, чем то, что я планировала сделать.
Магда кладет свою руку на мою и сжимает один раз, сильно, прежде чем отпустить.