– Трубы? – грубо переспросил молодой иранец. – Не надо никаких труб. Мы полетим прямо так. Никаких труб.
– «Иран Ойл» говорит, что трубы нужны, значит, трубы туда и полетят, или вы не полетите, – сердито выпалил Локарт. – Аятолла Хомейни приказал, чтобы добыча нефти была восстановлена, почему комитет не подчиняется его приказу?
Юноша вдруг посмотрел на хана, который спокойно произнес:
– На все воля Аллаха. Аятолла есть аятолла, комитеты подчиняются только ему. Давайте отправляться, ага.
Локарт оторвал взгляд от молодого иранца.
– Хорошо. Мы вылетаем немедленно.
– Салам, Ничак-хан, – сказал Жан-Люк, подходя к ним. – Том, каков ответ? – спросил он по-английски.
– До заката в воскресенье. Мы должны убраться до того времени, и нам запрещено летать в пятницу.
Жан-Люк проглотил готовое вырваться ругательство.
– И никаких переговоров?
– Никаких. Если только тебе не захочется поспорить с этим сучонком.
Юноша с карабином вызывающе уставился на Жан-Люка.
– Скажите этому сыну собаки, что от него дурно пахнет.
Локарт уловил легкий запах чеснока.
– Он говорит, что твои кулинарные ароматы великолепны, Жан-Люк. Послушай, они хотят отправиться и поговорить с Миммо Серой. Я вернусь сразу же, как только смогу, тогда мы решим, что делать дальше. Нам пора, – сказал он на фарси и открыл дверцу в пассажирский отсек вертолета.
– Смотрите! – внезапно воскликнул Родригес и показал рукой на север, на высокие горы. В небо поднимался столб дыма. – Это «Мария»?
– Может быть, «Беллиссима», – сказал Жан-Люк.
Ничак-хан, прищурившись, смотрел вдаль.
– Это близко к тому месту, куда мы должны полететь. Да?
– Немного в стороне.
Старик казался очень встревоженным.
– Возможно, будет лучше забрать трубы следующим рейсом, пилот. До нас уже несколько дней доходят слухи, что левые пробираются в горы, хотят устроить диверсии и вызвать беспорядки. Прошлой ночью одному из моих пастухов перерезали горло и отсекли гениталии; я послал людей искать его убийц. – С мрачным лицом он забрался в вертолет. «Зеленая повязка» последовал за ним.
– Род, – распорядился Локарт, – выкатывай 206-й. Жан-Люк, дежурь у рации, я свяжусь с вами.
– Oui. Pas problème[54]. — Жан-Люк снова взглянул на дым.
Локарт оставил груз труб на базе и поспешил на север. Это оказалась «Беллиссима», и она горела. Еще издалека он увидел языки пламени, поднимавшиеся метров на десять от одного из трейлеров, который, высохнув за годы на сухом горном воздухе, выгорел уже почти целиком. Сбоку, рядом с буровой вышкой, полыхал еще один пожар. Рядом со складом, где хранился динамит, в снегу лежало неподвижное тело. Снежная шапка горы над базой, видоизмененная взрывом Пьетро и сошедшей после него лавиной, мирно поблескивала. Ниже ущелье обрывалось вниз на два с лишним километра.
Подобравшись ближе, он заметил с полдюжины фигурок, бежавших по извилистой тропинке, которая вела в долину далеко внизу. Все они были вооружены. Не колеблясь, он заложил вираж и бросился за ними, видя их впереди, прямо по курсу, проклиная то, что он не в боевом вертолете, – он бы, не дрогнув, отправил их всех в ад. Шесть человек, с бородами, в неприметной одежде горских племен. Потом он увидел, как один из них остановился, прицелился, из ствола винтовки вырвались знакомые искорки, и Локарт пошел по дуге вбок, выполняя уклоняющийся маневр, а когда он снова развернулся, поднявшись выше, где было безопасно, фигурки уже исчезли.
Он обернулся назад, в пассажирский отсек. Ничак-хан и «зеленая повязка» приникли к иллюминаторам, расплющив носы о стекло. Он крикнул им, но они его не слышали, поэтому он замолотил по перегородке, привлекая их внимание, и жестом подозвал Ничак-хана. Старик прошел вперед, неуверенно раскинув руки – летать ему не нравилось.
– Вы видели их? – прокричал Локарт.
– Да, да, – прокричал в ответ Ничак-хан. – Это не люди гор, это террористы.
Локарт вернулся к пилотированию.
– Жан-Люк, слышишь меня?
– Слышу прекрасно, Том, говори.
Он рассказал ему об увиденном, приказал оставаться на связи, потом сосредоточился на посадке, заходя, как всегда, со стороны ущелья, восходящие потоки крепко тряхнули их, и ветер сегодня был сильным. Это был его первый визит на «Беллиссиму» после возвращения из Тегерана. После смерти Гинеппы персонал на площадке сократили до минимума, работала только одна вахта. Посадив вертолет, он увидел, как Пьетро, оставшийся после Гинеппы за старшего, оставил пожар у вышки и торопливо зашагал к ним.