Прими его, Эрикки, раз и навсегда, думала она, направляя всю свою волю, чтобы помочь ему сделать это, иначе наш брак окончится быстро, не по моему желанию, а потому, что ты не сможешь вести себя как мужчина, сделаешь свою жизнь невыносимой и не захочешь, чтобы я была рядом. Тогда я вернусь в Тебриз и начну новую жизнь, это печальная правда, но именно это я решила сделать. Я не буду напоминать тебе о том обещании, которое ты мне дал перед свадьбой, я не хочу унижать тебя – но как же это отвратительно с твоей стороны, что ты его забыл. Я прощаю тебя только потому, что люблю тебя. О, Аллах, мужчины такие странные, их так трудно понять, пожалуйста, немедленно напомни ему о его клятве!
– Эрикки, – тихо проговорила она, – дай прошлому остаться в прошлом. Пожалуйста! – Она молила его взглядом, как может умолять только женщина.
Но он избегал смотреть ей в глаза, раздавленный собственной глупостью и ревностью. Азадэ права, кричал он себе. Это прошлое. Азадэ честно рассказала мне о нем, и я без принуждения обещал ей, что смогу жить с этим, и он действительно спас ей жизнь. Она права, но даже и в этом случае я уверен, что она любит его.
В муке он посмотрел на нее, заглянул ей в глаза; дверь с грохотом захлопнулась в его голове, он запер ее и выбросил ключ. Былая теплота наполнила его до краев, очищая.
– Ты права, и я согласен! Ты права! Я люблю тебя – и да здравствует Финляндия! – Он подхватил ее на руки и поцеловал, и она ответила на его поцелуй, потом прижалась к нему, счастливая как никогда раньше, пока он нес ее, словно перышко, по коридору. – А в Стамбуле есть сауна, как ты думаешь, он разрешит нам позвонить, всего один звонок, как ты думаешь?..
Но она не слушала его. Она улыбалась про себя.
Бахрейн. Международная больница. 18.03. В палате Мака раздался приглушенный звонок телефона, и Дженни очнулась от приятной полудремы на веранде; Мак дремал в кресле, стоявшем в тени рядом с ней. Она беззвучно выскользнула из своего кресла, не желая будить его, и сняла трубку.
– Палата капитана Мак-Айвера, – тихо сказала она.
– О, извините, что беспокою вас, у капитана Мак-Айвера есть свободная минутка? Говорит помощник мистера Ньюбери из Эль-Шаргаза.
– Извините, он сейчас спит, это миссис Мак-Айвер, могу я ему что-нибудь передать?
Голос замолчал в нерешительности.
– Может быть, вы попросите его перезвонить мне? Бертрам Джоунз.
– Если это важно, вам лучше сказать это мне.
Снова нерешительная пауза, потом:
– Очень хорошо. Спасибо. Мы получили телекс из нашего посольства в Тегеране для него. Здесь говорится: «Пожалуйста, известите капитана Мак-Айвера, исполнительного директора компании ИВК, что, как нам сообщили, один из его пилотов, Том Локарт, и его жена случайно погибли во время демонстрации». – Голос сказал чуть громче: – Извините за печальную весть, миссис Мак-Айвер.
– Э… это ничего. Спасибо. Я передам мужу. Благодарю вас. – Она тихо положила трубку, случайно увидела в зеркале свое отражение, ее лицо было бескровным, голым в своем страдании.
Боже мой, я не могу показаться Дункану в таком виде, иначе он сра…
– Кто это был, Джен? – спросил Мак-Айвер с веранды, не проснувшись окончательно.
– Это… это подождет, дорогой. Спи.
– Здорово как все с анализами, а? – Результаты его анализов оказались отличными.
– Замечательно… я вернусь через секунду. – Она прошла в ванную, закрыла дверь и плеснула себе воды в лицо. Я не могу ему сказать, просто не могу… я должна оберегать его. Позвонить Энди? Взгляд на часы на руке. Не получится. Энди сейчас уже в аэропорту. Я… я подожду, пока он приедет, да, так я и сделаю… Я поеду встретить его вместе с Жан-Люком и… до тех пор делать нечего… Боже, о боже, бедный Томми, бедная Шахразада… бедные мои милые…
Слезы хлынули из глаз, и она открыла краны, чтобы не было слышно, как она плачет. Когда она вернулась на веранду, Мак-Айвер мирно спал. Она села и стала смотреть на закат, не видя его.
Международный аэропорт Эль-Шаргаза. Закат. Руди Лутц, Скраггер и все остальные ждали у своего выхода на посадку, озабоченно поглядывая на людное фойе, где сновали прибывшие и улетающие пассажиры.
– Заканчивается посадка на рейс ВА 532 на Рим и Лондон. Всех пассажиров просят пройти в самолет.
Сквозь огромные панорамные стекла им было видно солнце, почти касавшееся горизонта. Все нервничали.
– Энди следовало бы держать Джонни и его 125-й в резерве, черт подери, – раздраженно пробормотал Руди, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Ему пришлось отправить его в Нигерию, – обиженно возразил Скот. – У Старика не было выбора, Руди. – Но он увидел, что Руди его не слушает, поэтому чуть пожал плечами и рассеянно заметил Скраггеру: – Ты действительно собираешься бросить летать, Скрэг?