Неподалеку от базы «Тебриз-1», в деревне Абу-Мард. 18.16. Азадэ взяла чашку с рисом и чашку с хорешем, поблагодарила жену старосты и прошла по грязному, перемешанному с отбросами снегу в лачугу, стоявшую чуть в стороне от остальных. Ее лицо осунулось, кашель звучал пугающе. Постучав, она вошла в низкую дверь.
– Привет, Джонни. Как ты себя чувствуешь? Лучше?
– Я в порядке, – ответил он. Но это было неправдой.
Первую ночь они провели в пещере недалеко отсюда, прижавшись друг к другу, дрожа от холода.
– Мы не можем здесь оставаться, Азадэ, – сказал он на рассвете. – Мы замерзнем насмерть. Нам нужно попытать счастья на базе.
Они прокрались туда по снегу и наблюдали из укрытия. Они видели обоих механиков и даже Ноггера Лейна время от времени – и 206-й, – база была заполнена вооруженными людьми. Даяти, директор базы, перебрался в дом Эрикки и Азадэ – он сам, его жена и дети.
– Сыновья и дочери собаки, – прошипела Азадэ, глядя, как его жена разгуливает в ее зимних сапогах. – Может быть, нам удастся проскользнуть в дома механиков. Они нас спрячут.
– Они повсюду ходят только с охраной. Готов поспорить, их охраняют даже ночью. Но кто эти охранники – «зеленые повязки», люди хана или кто?
– Я не узнаю ни одного из них, Джонни.
– Они охотятся за нами, – сказал он; настроение у него было хуже некуда, смерть Гуэнга терзала и мучила его. И Гуэнг, и Тензинг были с ним с самого начала. И еще был Роузмонт. А теперь – Азадэ. – Еще одна ночь на открытом воздухе, и тебе конец, нам обоим конец.
– Наша деревня, Джонни. Абу-Мард. Она принадлежит нашей семье больше столетия. Они преданы нам, я знаю, что преданы. День или два мы там будем в безопасности.
– Когда за мою голову назначена награда? И за тебя? Они пошлют человека к твоему отцу.
– Я попрошу их не делать этого. Я скажу, что Советы пытались меня похитить и что ты мне помогаешь. Это правда. Я скажу, что нам нужно спрятаться, пока мой муж не вернется. Он всегда был очень популярен, Джонни, его экстренные эвакуации спасли многим людям жизнь за эти годы.
Он взглянул на нее, в голове у него роились десятки причин не ходить туда.
– Деревня стоит на дороге, почти на самой дороге, и…
– Да, конечно, ты совершенно прав, и мы сделаем так, как ты скажешь, но она тянется глубоко в лес. Мы могли бы там укрыться: никто не станет этого ожидать.
Он видел, как она устала.
– Как ты себя чувствуешь? Насколько сильной?
– Не сильной, но в порядке.
– Мы могли бы пойти пешком, пройти несколько миль по дороге… нам нужно будет обойти дорожную заставу, это гораздо менее опасно, чем деревня. А?
– Я… я предпочла бы не ходить. Я могла бы попробовать. – Она нерешительно помолчала мгновение, потом сказала: – Я бы предпочла никуда не ходить, сегодня – нет. Ты иди. Я подожду. Эрикки может вернуться сегодня.
– А если он не вернется?
– Я не знаю. Ты иди.
Он обернулся на базу. Гадючье гнездо. Идти туда – самоубийство. С возвышения, на котором они спрятались, ему было все видно до самого шоссе. У дорожной заставы по-прежнему стояли вооруженные люди – «зеленые повязки» и полиция, как он предполагал, – машины ждали, когда можно будет проехать. Теперь нас никто не станет подвозить, подумал он, только за вознаграждение.
– Ты отправляйся в деревню. Я пережду в лесу.
– Без тебя рядом они просто отправят меня назад к отцу. Я знаю их, Джонни.
– Возможно, они предадут тебя в любом случае.
– На все воля Аллаха. Но мы сможем поесть и согреться, может быть, даже отдохнуть ночь. На рассвете мы могли бы тихонько ускользнуть. Может, нам удастся раздобыть у них машину или грузовик – у старосты есть старенький «форд-пикап». – Она подавила чих.
Вооруженные люди были недалеко. Наверняка и по лесу ходят патрули – по дороге сюда им пришлось дать крюк, чтобы обойти один такой. Деревня – это безумие, думал он. Чтобы обойти заставу на дороге, нам понадобится несколько часов при свете дня, ночью же… мы не можем провести еще одну ночь под открытым небом.
– Давай пойдем в деревню, – сказал он.
И вот они пришли сюда вчера, и Мустафа, староста, выслушал ее рассказ, пряча глаза от Росса. Новость об их появлении передавалась из уст в уста, и скоро вся деревня ее знала, и эта новость добавилась к другой, о награде за диверсанта и похитителя дочери хана. Староста предоставил Россу однокомнатную хижину с земляным полом и старыми, покрытыми плесенью коврами. Хижина стояла довольно далеко от дороги, на дальнем краю деревни, Мустафа отметил про себя твердый как сталь взгляд, спутанные волосы и щетину на щеках – и его карабин, и кукри, и тяжелый от патронов рюкзак. Азадэ он пригласил в свой дом. В этой хижине было две комнаты. Ни электричества, ни водопровода. Туалетом служил джуб.