В ту ночь она уснула счастливой, а на следующее утро рано выскользнула из дома, чтобы опять с ним встретиться. Они пили кофе в маленьком кафе, она была в чадре ради безопасности и чтобы ее не узнали, они много смеялись вместе, по каждому поводу и безо всякого повода, иногда были серьезными. Оба чувствовали подспудные течения, говорить о них не было нужды. Потом был второй марш протеста, еще более массовый, чем первый, лучше организованный и встретивший меньше сопротивления.
– Когда тебе нужно возвращаться, Шахразада?
– Я… я сказала маме, что буду поздно, что пойду в гости к подруге на другом конце города.
– Я отвезу тебя туда прямо сейчас, и ты можешь уйти оттуда быстро, а потом, если хочешь, мы могли бы поговорить еще, или даже лучше: у меня есть друг, у которого есть квартира и несколько замечательных пластинок…
Это было пять дней назад. Иногда его друг, еще один студенческий лидер Туде, был здесь, иногда здесь бывали другие студенты, молодые мужчины и женщины, не все из них коммунисты – новые идеи, свободный обмен мнениями, кружащие голову мысли о жизни и любви, о том, что значит жить свободно. Иногда они оставались здесь одни. Божественные дни: демонстрация, беседы, смех, чудесные пластинки и наполненные покоем ночи в доме у базара.
Вчера – победа. Хомейни уступил, публично заявив, что женщин не принуждают носить чадру при условии, что они покрывают волосы и одеваются скромно. Вчера вечером они гурьбой праздновали победу, танцуя от радости в маленькой квартире, все – такие юные, они обнимались, потом она снова поехала домой. Но вчера она всю ночь видела сны, где он и она были вместе. Эротические сны. Сегодня утром она в полудреме лежала в постели, напуганная, но очень взволнованная.
Кассета кончилась. Это была запись одного из дисков «Карпентерз», медленная, романтическая музыка. Он перевернул кассету, и вторая сторона оказалась еще лучше. Осмелюсь ли я? – полусонно спрашивала она себя, чувствуя на себе его взгляд. Через щель в шторах она видела, что небо уже потемнело.
– Мне почти пора, – сказала она, не двигаясь, сердце пульсировало у нее в горле.
– Джари может подождать, – нежно проговорил он. Джари, ее служанка, знала об их тайных встречах. – Лучше, если никто не будет знать, – сказал он на второй день их встреч. – Даже она.
– Она должна знать, Ибрагим, или мне нельзя будет выходить одной, нельзя будет видеть тебя. Мне нечего скрывать, но я замужем, и это… – Ей не нужно было произносить слово «опасно» вслух. Каждый миг, что они проводили вместе, буквально вопил об опасности.
Поэтому он пожал плечами и попросил судьбу защитить ее, как сделал это и сейчас.
– Джари может подождать.
– Да-да, она подождет, но сначала нам нужно выполнить кое-какие поручения, и мой дорогой брат Мешанг не станет… сегодня вечером я должна ужинать с ним и с Зарой.
Ибрагим вздрогнул.
– Что ему нужно? Он ведь не подозревает тебя?
– О нет, это просто семейный ужин, только и всего. – Она томно посмотрела на него. – А как твое дело в Ковиссе? Сможет оно подождать еще один день, или ты поедешь завтра?
– Это дело не срочное, – небрежно сказал он. Он все откладывал и откладывал эту поездку, хотя его руководитель из Туде сказал, что каждый новый день, который он проводит в Тегеране, чреват опасностью: «Ты ведь не забыл, что случилось с товарищем Язерновым? По нашим сведениям, тут была замешана внутренняя разведка! Они должны были заметить, как ты входил в здание вместе с ним или выходил из него». – «Я сбрил бороду, не появлялся дома, и я держусь подальше от университета. Кстати, товарищ, нам лучше не встречаться день или два. Мне кажется, за мной следят». Он улыбнулся про себя, вспомнив поспешность, с которой его собеседник, старый сторонник Туде, скрылся за углом.
– Чему ты улыбаешься, дорогой?
– Ничему. Я люблю тебя, Шахразада, – сказал он просто и накрыл ладонью ее грудь, нагнувшись и целуя ее.
Она ответила на его поцелуй, но не до конца. Страсть поднималась в нем и в ней, хотя она пыталась сдерживать ее; его руки скользили по ней, лаская, оставляя после себя огненный жар.
– Я люблю тебя, Шахразада… люби меня.
Она не хотела отстраняться от этого жара, от его рук, от придавивших ее ног, от громовых ударов своего сердца. Но она отстранилась.
– Не сейчас, мой милый, – прошептала она и, улучив момент, сделала полный вдох, а потом, когда удары сердца стали тише, посмотрела на него, отыскивая глазами его глаза. Она увидела в них разочарование, но не злость. – Я… я не готова, не готова к любви, не сейчас…
– Любовь просто случается. Я полюбил тебя с первого мгновения. Ты в безопасности, Шахразада, твоя любовь будет в безопасности со мной.