— Я вырасту и верну свою силу! — уже не так самоуверенно проговорил демон. — И тогда я снова…
— А никакого «тогда»! — перебил Люцифер и ехидно засмеялся. — Ты не вырастешь! Никогда! Тебя собьёт машина, загрызут собаки, на тебя с потолка упадёт люстра или с плиты кастрюля кипятка! Да плевать, что именно случится с этим кудрявым младенчиком, в которого ты превратишься! Я только дождусь, чтобы у тебя действительно отросли первые кудри, и устрою несчастный случай! Насмерть! В тот же день! Обещаю!
— Но ведь тогда я снова вернусь сюда, — окончательно растерялся от непонимания ситуации демон. — В преисподнюю. И зачем тебе это надо, Люцифер?
— Ты плохо знаешь законы мироздания, малыш, чтобы так откровенно на них плевать! — зло бросил в лицо собеседнику Коля и самодовольно засмеялся. — Младенец ещё не сформировался как личность и не в праве выбирать своё посмертное место пребывания. Безгрешная жертва смертоубийства по умолчанию попадает в рай. До наступления возраста, равного тридцати трём земным годам. И ты, демон без силы, но с памятью, будешь жить в раю, слушать псалмы и помогать ангелам, петь в райских кущах высоким красивым голосом.
Сатана замолчал, давая демону время осознать свои слова. Потом подошёл к беглецу вплотную, поднял его лицо за подбородок и заглянул в глаза.
— Шаман был моим приятелем. За его смерть ты ответишь стократно. И это в любом случае. Тебе осталось только выбрать как: в кузницу или на землю. Давай, решай!
Древний бесстрашный демон сжался под ненавидящим взглядом начальника и обиженно пробормотал:
— В кузницу, хозяин, я обещаю, что не буду сбегать.
Коля засмеялся, а ветер подхватил его смех, превратил в гром и обрушил на землю грозой. Но в грохоте раскатов ещё долго слышался смеха
Ученик
Тихая и размеренная жизнь небольшого провинциального замка семейства Де Порт неожиданно закипела, словно вода в котелке. Переполох перед рассветом был вызван не нападением врага и не пожаром, а возвращением с «Войны за испанское наследство» хозяина замка, тридцатилетнего Шарля. Мужчина, и до похода известный крутым нравом, одним своим возвращением вызвал ужас у слуг и рабов. Замок за какую-то четверть часа стряхнул с себя тишину, засверкал факелами и зашумел десятками голосов. Из погреба были спешно принесены небольшие пузатые бочонки вина местного производства и тут же выставлены на столы.
Кухня готовила перекус на три десятка воинов, в спешке толкаясь возле едва разгоревшихся печей.
Толком не проснувшиеся повара щедро раздавали оплеухи своим молодым помощникам и тут же сами получали окрики и затрещины от управляющего замком, что лично следил за приготовлением любимых блюд хозяина.
Горничные проветривали и перестилали покои Шарля, хоть и держали их в полной готовности все три года в отсутствие хозяина. Это было распоряжение его сестры, двадцатилетней Марии-Луизы, что в отсутствие брата была единовластной хозяйкой замка. Её требовательность и вспышки гнева приводили в трепет всю дворню, от кухарок до солдат гарнизона, не меньше, чем её же щедрость и отходчивость. Сейчас эта миловидная полная блондинка не отходила от брата ни на шаг, искренне радуясь возвращению единственного кровного родственника. Она засыпала его вопросами, не давала на них ответить и тут же принималась рассказывать местные новости, с лёгкостью перескакивая с одних на другие. Огромный, как медведь, Шарль постоянно обнимал сестрёнку и слушал её щебет вполуха. Он отсеивал едва не половину её ненужной болтовни, помня, что всё по-настоящему важное Мария спокойно расскажет ему с глазу на глаз, обстоятельно и подробно.
- Шарль, а Его Величество действительно так красив, как говорят? – громким, слышимым в каждом углу зала шёпотом спросила девушка с нарочито кокетливым видом, словно бы заигрывала в этот момент с самим монархом. Шарль скривился, демонстративно плюнул на пол и громко ответил:
- Наш король великолепен, как и его полководческие таланты!
Дружный хохот соратников Де Порта сотряс стены замка.
- Ах, Шарль, ты всё так же остёр на язык! – Мария с нежностью толкнула брата в плечо, тот снова сгрёб её в объятия и засмеялся.
- Теперь я ещё и остёр на шпагу. По крайней мере, ни один англичанин на её остроту не жаловался!
Новый раскат смеха отозвался жалобным звоном бокалов, а языки пламени на свечах заплясали так, что их тени побежали по стенам, как гончие бегут за зайцем.