Так-так, значит, звать меня Михаил, а фамилия у меня Манычев. И то хлеб. После этого я стал внимательнее прислушиваться к болтливому Егорше. А тот, обрадованный тем, что его никто не перебивает, взахлёб молол обо всём, что ни попадя. Мы догнали очередную повозку, гружённую различным крестьянским скарбом. С обеих сторон, держась руками за её края, шли шесть женщин. Лошадь под уздцы вёл крепкий мужик.
— И куды он их тянет, — нервно хохотнул Егорша, — пять девок и баба в семье. Чо он там с ними будет делать? Там ить надо тайгу корчевать. А с другой стороны, куды деватьси? Жребий выпал, никуды не денишьси. А откупиться нечем.
— А что, от каторги можно откупиться? — осторожно забросил я пробный камень, решив, что раз мы идём от Иркутска, то, возможно, конвоируем каторжников.
— Ну, ты и сказанул. От каторги откупиться, — тоненько засмеялся Егорша, — а ить верно. Переселенцы, они чо те каторжные. Ломить придётся от зари до зари. Да ить и наша доля не лучшая. Подневольная, — от веселья перешёл к грусти солдатик.
Значит, это переселенцы. От Иркутска идём своим ходом.
А куда их гонят-то, неужели в родные края? Узнать бы, какие времена мне снятся?
— Женская доля в таких делах потяжелее нашей будет, — решил я поддержать разговор нейтральной темой, надеясь выведать что-нибудь ещё.
— А может быть, мужик на этом деле ещё и богачество поимеет, — ухмыльнулся солдатик. — Тута главное не промахнуться.
— Не понял!?
— Дак ить чо тут непонятного? Бабы в наших местах — товар ходовой. Мало их.
— Что, женщинами торгуют? Неужели и публичные дома имеются? — удивился я.
— Да ты чо, Бог с тобою, — сплюнул в сторону и перекрестился Егорша, — срам-то, какой.
— Ну, а что тогда болтаешь? — не выдержал я.
— Дак ить замуж можно с немалой выгодой отдать или в услужение какому-нибудь благородию, — досадуя на мою непонятливость, пискнул солдат.
— Тьфу ты, чёрт, — в сердцах ругнулся я.
— Вот ты с нами только от Иркутска идёшь. И сразу видать, о жизни местной мало разумения имеешь. А туды же, чертей поминаешь, — обиделся Егорша.
— Ладно, не сердись, — примирительно проговорил я, — это я погорячился.
— Погорячился, — проворчал тот незлобиво, — а ить ты не ведаешь, как его превосходительство генерал-губернатор Муравьёв солдатиков облагодетельствует.
— Ладно, уж, говори, — улыбнулся я про себя.
— Выстраивает, значитца, его превосходительство каторжных женского полу насупротив солдатиков. А ить те солдатики верой и правдой царю-батюшке двадцать годков выслужили и окромя тягот да ранениев ничего не видели. И ить, значитца, которая каторжная насупротив какого солдатика попала, стало быть, и его жена. Тут же заходит полковой батюшка и всех венчает.
«Ну и ну, — подумал я, — вот как надо решать на местах демографическую проблему. Да и проблему заселения территорий».
— Дак ить те солдатики ещё век за то его превосходительству благодарны, — закончил Егорша.
Я стал вспоминать всё, что мне известно о первых поселенцах на Дальнем Востоке. К моему великому стыду, об этой странице истории родного отечества я не знал практически ничего. Как строили Комсомольск-на-Амуре, читал, а что было до этого, имел самые размытые представления.
В голове лишь только назойливо вертелись слова Ломоносова о том, что могущество российское Сибирью прирастать будет.
А где Сибирь и где родное Приамурье? Затем я вспомнил, что раньше на месте Комсомольска было село Пермское. А основали его переселенцы из Пермской губернии. Соответственно Нижнетамбовское основали переселенцы из Тамбовской губернии.
Я обрадовался, что хоть немножко что-то в моей памяти сдвинулось с места.
А вообще, интересная получается вещь. О гордых индейцах и переселенцах Дикого Запада мы знаем практически всё. Об угнетаемых неграх, насильно вывезенных на Американский континент, тоже. А об истории родных мест не знаем ничего. И не потому, что не желаем. Просто сведения об этом до того скудны и неинтересны, словно их кто-то специально уничтожал, чтобы мы не могли гордиться своим родом, своими корнями. Недаром мы — «иваны, родства не помнящие».
Я усмехнулся про себя, вспомнив, что до недавней поры считал, что Хабаровск основал Хабаров. И как велико было моё удивление, когда узнал, что всеми, или почти что всеми названиями населённых пунктов на Амуре и в Приморье мы обязаны генералгубернатору Сибири и Приамурья Муравьёву-Амурскому. Прости нас, Господи, ибо глупы мы в своём невежестве. Интересно, кому это было надо вымарывать из нашей истории целые мощные пласты? Я понимаю, что идёт идеологическая борьба. Что классовые враги спят и видят, как бы сделать нам какую-нибудь пакость. Но при чём тут история? Одно слово, царский генерал? — Вычеркнуть его из истории. Помещик, промышленник, дворянин? — На свалку. Получается, что вместе с грязной водой выплеснули и ребёнка. Может быть, то, что со мной произошло, досталось в наказание за наше невежество?