Джим чуть истерично подумал о фундаментальных законах физики, которые нарушала эта полоска, и крепче прижал к груди выключенный генератор.
Ни несколько секунд, ни пару минут спустя глаза к темноте так и не привыкли, поэтому Джим нашёл рукой шершавую каменную стену и сделал первый осторожный шаг. Где-то неподалёку капала вода, тёплый влажный воздух почему-то бил в спину. Судя по так и норовящим соскользнуть кончикам пальцев, пещера довольно резко расширялась. Шагах в тридцати от входа Джим заметил первый дрожащий огонёк. Ещё через несколько футов появились второй, третий, а вскоре проступила и основная часть пещеры - огромная зала ярдов двадцати в диаметре - щедро залитая светом.
Большей частью светили факелы на стенах и костры на полу, но было и огромное отверстие в потолке. Прямо под ним, обласканный солнечными лучами, находился булыжник с ровно стесанной верхней стороной. А на булыжнике с самым беззаботным, даже чуть скучающим видом сидел Эл.
Почему-то первым, что бросилось Джиму в глаза, оказалась одежда Эла: дикие в своей повседневной обыденности джинсы и фланелевая рубашка. Точная копия его собственных, только цвета другие; джинсы чёрные, а рубаха, наоборот, заметно светлее, красная в серую клетку. При этом выглядели вещи если и не абсолютно новыми - приглядевшись, Джим заметил, что манжеты чем-то перепачканы, - то явно не так, как должна выглядеть одежда человека, долгие годы проведшего в плену.
Второй яркой деталью, уже менее тревожной, было лицо. Оно больше не казалось измождённым, а глаза хоть и горели, агрессивный блеск в них сменился тёплым мерцающим любопытством. При виде Джима Эл соскочил с булыжника, широко - по-настоящему дружелюбно - улыбнулся и уверенной походкой двинулся навстречу. Всё ещё растерянный, Джим позволил забрать генератор, снять с плеч оба мешка и отвести себя к ближайшему костру.
Только после этого Джим заметил, что его весьма ощутимо колотит.
С прежними молчанием и улыбкой Эл откуда-то (кажется, из чистого воздуха) достал флягу с водой, открыл её и протянул Джиму. Тот, моргнув пару раз, неуверенно сделал несколько жадных глотков.
- Садись. Отдыхай, - мягко, но с отчётливо различимым весельем в голосе приказал Эл. - Здесь нас не тронут.
Мозги Джима наконец-то перезагрузились, и теперь у него на языке вертелась добрая дюжина вопросов. Не зная, какой из них выбрать, он брякнул первое попавшееся:
- Как ты всё это успел?
И для ясности ткнул полупустой флягой в бесконечные костры.
- Была пара свободных часов. - Эл уже по-хозяйски копался в припасах Джима, выковыривая кусочки вяленого мяса, которое дня три тому назад приносили на ужин. Радостно вцепившись в один, другим Эл великодушно поделился. - Добрался сюда раньше, чем планировал. Нашёл короткий путь.
Насколько Джим представлял себе местность, никаких коротких путей здесь не было. И дюжина костров посреди голой заброшенной пещеры, не говоря уже о факелах, требовала куда большего, нежели «пара часов».
- Ты хорошо здесь ориентируешься...
- Наслушался от деревенских.
- О святилище, о котором нельзя говорить?
Эл в ответ радостно улыбнулся, всем своим видом показывая: «Ты меня подловил, и мне это нравится, но я всё равно ничего не скажу».
Несколько минут после этого они молча ели. Джим без возражений допил всю воду из фляги и принял вторую порцию мяса, хотя ещё несколько часов назад ему и в голову бы не пришло так раскидываться запасами. Эл, когда втихаря не потешался над ним (что было заметно по никак не желавшим опускаться уголкам губ), смотрел с восторженным энтузиазмом любящей бабушки. И вроде бы подобное поведение вкупе со всеми мутными загадками должно было цеплять Джима, но к собственному удивлению он обнаружил, что не против. Если Эл нашёл повод повеселиться, то оно всяко лучше прежней апатии заключения.
- Это святилище... - начал Джим, доев и незатейливо обтерев руки о и без того грязную одежду. - Почему деревенские его забросили?
Эл удивлённо на него покосился, но отрываться от вылизывания собственных пальцев не стал. Лишь убедившись, что на ладонях не осталось налипших жилок, он повернулся к Джиму и без особого интереса произнёс:
- Перестали поклоняться богу, которому оно посвящено. Деревенские раньше были ремесленниками и почитали мирных богов. А потом к власти пришёл вождь-воин, прогнал шамана-мастера и вместо него поставил шамана-колдуна. И заодно запретил учить мальчишек ремеслу, то есть отправлять сюда, - Эл для наглядности похлопал по ближайшей колонне. - С тех пор ремеслом в деревне занимаются только женщины, у которых свои богини. Мужчины же либо колдуны, либо воины, либо охотники.