Полицейский произнес в клипсу рации код смены частоты и, окинув взглядом мокнущие под дождем неподвижные тела, произнес:
— Все хорошо. Да, все в отключке. Забирайте.
Вдалеке послышался приближающийся шум мотора грузовика.
15
Мягкая поступь знакомых шагов бодрит, словно весть от друга…
Прыжок-приземление рядом.
Выпущенные когти царапают кору.
(Далеко… Совсем далеко… Бесконечно далеко… Боль в запястьях…)
Цхар встал на задние лапы и потерся головой о щеку Яра. Темно-синие глаза с вертикальным зрачком смотрели с обычным доброжелательным спокойствием.
(Где-то вдали каблуки простучали по цементному полу.)
Облокотившись о ствол дерева и спустив ноги по обе стороны ветки, Яр уселся поудобнее и посмотрел вниз, в привычный глазу вечный полумрак леса, который неяркими фосфоресцирующими стрелами расцвечивали мелкие красные и желтые цвеки.
Цхар зевнул и посмотрел на Яра с некоторым неудовольствием. Бархатный голос зверя раздался в голове как всегда неожиданно, и Яр подумал, что, видимо, никогда не сможет привыкнуть к тому, насколько может быть приятным звук, издаваемый этим существом.
«Ты знаешь, что тебе хотят причинить зло? И что тебе снова мало кто сможет помочь? Как тогда, на Авалоне?».
«Я знаю Батр Цхар. Я пришел просить тебя о помощи».
Цхар сыто мурлыкнул.
(Где-то в той же недостижимой дали хлопнула дверь.)
«Какой помощи ты хочешь, странный кеху-тан? Неумный кеху-тан! Ты помнишь, что это чужая земля?»
«Помню. Мне нужно говорить с хозяином этой земли».
«У всякой земли есть много хозяев: есть те, что летают, и те, что плывут, те, что в земле, и те, что на ветках…»
«Мне нужен Хозяин этой земли, тот, кому приносят в жертву детей, думаю, именно ради него землю поят кровью. Тот, кто сделал землю плодородной и кого благодарят детской кровью. Мне нужно с ним говорить».
«Я сделаю это, кеху-тан».
«Все не так просто, Батр Цхар. Мне нужно, чтобы он захотел других жертв».
Темно-синие глаза цхара улыбнулись.
«Взрослых?»
«Нет. Молока, или плодов, или крови скота из загонов, скота, который разводят для еды… или всего сразу. И мне надо, чтобы он проявил свое решение перед этими людьми, так проявил, чтобы они запомнили и передали детям и внукам».
Цхар фыркнул.
«А если он не захочет отказаться от детской крови?»
«Тогда вполне может быть, что через не так уж много смен жары и дождя планета погрузится в смерть. Ты же знаешь, что начавшие платить за благополучие кровью своего народа приближают конец времен. На исходе своего ума они расколят эту землю на осколки в пустоте, как бывало и раньше с другими землями… И Большой Хозяин, и Маленькие Хозяева станут голодными и бесприютными бродягами пустоты».
Цхар молчал.
«А меня и моих спутников на этой дороге окунут в смерть сегодня же. И пророчество, о котором ты неустанно напоминаешь мне, не сможет свершиться».
Цхар поднял голову, и Яр увидел, как темно-синие глаза зверя затуманились от боли, а клыки чуть оскалились.
«Кеху-тан! Пророчество не может остаться неисполненным!»
«Это зависит от нас двоих, Батр Цхар».
«Я сделаю все, кеху-тан, но с чего Хозяину этой земли отказываться от жертв детской кровью по твоему велению, если он брал их до этого?»
Когти цхара вновь царапали ветку.
«Потому что, когда я разговаривал с кораблем, он был готов лететь. Но когда я разговаривал со здешней землей, она не хотела отпускать корабль и просила меня дождаться того, кто придет просить о помощи. И пришла женщина, и я помог ей, и узнал то, что узнал, и пришел туда, где сейчас. Я думаю, меня вела воля Хозяина этой земли».
Цхар почти успокоился и, прищурив глаза, выгнул спину.
«А что, сказать детям этой земли свою волю Хозяин напрямую не сможет? И кеху у них перевелись?»
Яр качнул головой.
«Боюсь, дети этой земли разучились слышать не только Большого Хозяина, но и Маленьких Хозяев. Думаю, они уже не слышат никого, кроме самих себя. А кеху… тех, кто может стать кеху, они и приносят в жертву Хозяину».