Покончив с письмами, Шаман сразу же сообщил о своем решении матери. Испытав радость и облегчение оттого, что не останется одна, мама подошла к сыну и поцеловала в щеку.
— Расскажу женщинам в церкви, — пообещала она. Шаман улыбнулся, поняв, что больше ни в каких объявлениях о том, что он станет местным врачом, не нуждается.
Они сели за стол и обсудили планы на будущее. Он займет амбулаторию и сарай, в которых раньше работал отец. В утренние часы он будет вести прием пациентов в амбулатории, а во второй половине дня станет выезжать по вызовам к больным домой. Цену за свои услуги он оставит прежней, какая была при его отце — она не была обременительной для пациентов, да и их в обиде не оставляла.
Он уже продумал пути решения проблем на ферме и поделился ими с Сарой. Выслушав сына, она одобрительно кивнула.
Следующим утром он отправился в лачугу Олдена, где за чашкой отвратительного кофе сообщил ему о том, что они с матерью решили сократить поголовье стада.
Олден внимательно выслушал Шамана, не сводя с него пристального взгляда, пока тот попивал кофе и курил трубку.
— Ты сам-то понимаешь, чего творишь? Да ты знаешь, сколько шерсть будет стоить, пока война идет? Ежели от земли откажешься, доход будет даже меньше, чем сейчас!
Шаман кивнул.
— Мы с мамой рассудили так: если мы не сделаем этого, то единственным выходом станет расширение нашего дела, а для этого нужно больше работников и сил; мы с этим просто не справимся. Я умею лечить, но не умею разводить овец. И все же представить себе не могу ферму Коулов без овец. Поэтому мы бы хотели, чтобы ты выбрал из стада тех овец, которые дают больше всего шерсти, и мы будем ухаживать за ними. Мы будем отбраковывать стадо каждый год, продавать только лучшую шерсть, и за счет этого сможем поднять цены на нее. Будем держать лишь то количество овец, с которым вы с Дагом сможете управиться.
Глаза Олдена заблестели.
— Вот это чудесное решение! — воскликнул он и подлил Шаману еще немного своего ужасного кофе.
Иногда Шаману было нелегко читать дневник отца — мысли и чувства Роба Джея переполняла боль. Случалось так, что он забрасывал чтение на целую неделю, но всегда возвращался к нему, потому что эти страницы были его единственной связью с отцом. Когда он дочитает дневник до самого конца, у него не останется ничего, кроме воспоминаний.
Это было довольно необычное лето. Июнь выдался дождливым. Посевы взошли рано. Пошли в рост фруктовые деревья, набрали силу леса. Резко увеличилось количество кроликов и зайцев. Теперь эти вездесущие животные щипали травку почти у самого дома, а также поедали салат-латук и цветы, которые высаживала в огороде Сара Коул. Поля полнились травой, которая уже начинала гнить, однако из-за влаги нельзя было приниматься за сенокос. Над лугом вился целый рой насекомых, которые кусали и пили кровь из людей и домашних животных.
Молодой доктор Коул увлеченно трудился в Холден-Кроссинге. Конечно, ему нравилось лечить пациентов и в больнице Цинциннати. Там, если ему нужен был совет кого-то из старших, то по первому его зову целое отделение готово было прийти на помощь. Здесь же он работал совершенно один, не зная, с чем ему придется столкнуться завтра. В этом была суть практики сельского врача. Шамана это только радовало.
Тобиас Барр сообщил ему, что медицинское общество округа приостановило свою работу, потому что большинство его членов были сейчас на войне. Он предложил, чтобы на время отсутствия регулярных заседаний общества они втроем — он сам, Шаман и Джулиус — встречались раз в месяц за обедом и обговаривали профессиональные вопросы.
В Рок-Айленде, пока обойдя стороной Холден-Кроссинг, вспыхнула эпидемия кори. Это заболевание стало главной темой для обсуждения при их первой встрече. Врачи сошлись во мнении, что особое внимание следует уделить разъяснению, как детям, так и взрослым, правил гигиены; запретить чесать и раздирать пустулы, как бы сильно они ни зудели. Лечить эту болезнь необходимо целебными мазями, прохладным питьем и порошком Зейдлица. Коллеги с интересом выслушали рассказ Шамана о том, что в больнице Цинциннати воспаление дыхательных путей, которым сопровождается заболевание корью, лечат еще и полосканием квасцами.
Во время десерта разговор переключился на политику. Доктор Барр принадлежал к большинству республиканцев, которые считали, что президент США занимает слишком мягкую позицию по отношению к Югу. Он восхищался биллем Уэйда-Дэвиса, который был принят Палатой представителей, несмотря на возражения Линкольна. Законопроект предусматривал жесткие карательные меры применительно к южанам по окончанию войны. Инакомыслящие республиканцы под предводительством Хораса Грили собрались в Кливленде и приняли решение выдвинуть собственного кандидата в президенты — генерала Джона Чарльза Фримонта.