Однако разум его был чист. Он пришел к Шаману в сарай и принес небольшую витрину, которую соорудил для скальпеля Роба Джея, а еще — новый бистури, который Шаман просил его сделать. Он усадил доктора на стул и отчитался о том, как ферма пережила зиму — о количестве животных и оставшегося корма, а также о перспективах весеннего увеличения поголовья животных.
— Я велел Дагу натаскать хворосту в плавильню, так что мы сможем варить сироп сразу, как только тростник дозреет.
— Хорошо, — сказал Шаман. Он решил не откладывать на потом неприятный разговор и обыденным тоном сообщил Олдену, что поручил Дагу найти хорошего работника, чтобы тот помог ему с весенней работой в поле.
Олден медленно кивнул. Он долго откашливался, чтобы прочистить горло, а потом причмокнул губами.
— Такого расторопного, как я, не найдет, — сказал он, будто бы не желая мириться с неожиданной новостью.
— Пусть кто-то другой пашет землю весной. Незачем управляющему фермы делать тяжелую работу, когда можно дать молодым поразмять руки, — подвел итог Шаман. Олден снова кивнул и вышел из сарая. Шаман видел, каких усилий ему стоило просто сдвинуться с места — он тужился так, будто ему никак не удавалось помочиться. Но только лишь он тронулся с места, его ноги задвигались сами собой, и Олден пошел, как по инерции.
Шаман решил, что будет неплохо вновь заняться своими пациентами. Как бы хорошо за ними ни ухаживали монахини, они все равно не сумели бы заменить настоящего врача. Несколько недель он работал без устали, делая все откладываемые ранее операции и выезжая на дом каждый день, как и раньше.
В монастыре его радушно встретила матушка Мириам Фероция, которая с тихой радостью выслушала его рассказ о возвращении Алекса. У нее тоже были новости.
— Епархия прислала письмо, наш предварительный бюджет уже утвержден, и они просят нас приступить к постройке больницы. Епископ лично изучил и одобрил наши планы, но он против того, чтобы мы строили больницу на монастырских землях. Он считает, что монастырь находится слишком далеко от реки и главных дорог. Так что теперь нам нужно найти подходящее место.
Она поднялась со стула и передала Шаману два тяжелых кирпича кремового цвета.
— Что скажешь?
На вид кирпичи были прочными, а когда он легко ударил их один о другой, раздался ровный звонкий звук.
— Я плохо разбираюсь в кирпичах, но выглядят они отлично.
— Из них стены получатся, как у настоящей крепости, — сказала настоятельница. — В больнице будет прохладно летом и тепло зимой. Это остеклованные кирпичи, они не будут пропускать воду. А делает их мастер, который живет совсем рядом, его зовут Россуэлл. Он построил печь для сушки и обжига прямо у залежей глины. Сейчас у него достаточно материала для того, чтобы начать стройку, и он может сделать еще. Он говорит, если мы захотим цвет темнее, то он может прикоптить кирпичи дымом.
Шаман взвесил на руке кирпичи, и они показались ему такими твердыми и настоящими, что ему показалось, будто в руках у него целая больница.
— Думаю, этот цвет нам идеально подходит.
— Я тоже, — согласилась матушка Мириам, и они радостно улыбнулись друг другу, как дети, которых угостили сладостями.
Поздно ночью Шаман сидел на кухне и пил с матерью кофе.
— Я рассказала Алексу о… его родстве с Ником Холденом, — сказала она.
— И как он отреагировал?
Сара пожала плечами.
— Он просто… смирился, — грустно улыбнулась она. — Он сказал, что нет особой разницы, кто его настоящий отец — будь то Ник Холден или тот мертвый разбойник.
Она на миг умолкла, но тут же снова взглянула на Шамана, и он заметил, что она нервничает.
— Преподобный мистер Блэкмер уезжает из Холден-Кроссинга. Священника баптистской церкви из Давенпорта отозвали в Чикаго, и паства предложила ему занять его место.
— Жаль. Я знал, как высоко ты его ценила. Значит, теперь нам нужно искать нового священника.
— Шаман, — перебила она, — Люциан позвал меня с собой. Позвал замуж.
Он взял ее за руку, которая была холодной как лед.
— А чего хочешь ты сама, мама?
— Мы стали… очень близки после смерти его жены. Когда я овдовела, он стал для меня настоящей каменной стеной. — Она крепко сжала руку Шамана. — Я любила твоего отца. И всегда буду любить.
— Знаю.
— Через несколько недель будет годовщина его смерти. Ты станешь презирать меня, если я снова выйду замуж?
Он поднялся с места и подошел к ней.
— Мне нужно быть чьей-то женой, такова моя натура.