- Я очень стараюсь. Он хитер. Может, позаботиться о его родственниках?
- Зачем мне его родственники, Марко? Мне нужен он сам! И никто другой.
- А если подманить так?
- Ты следишь за ними?
- Да, - прогудел ответ.
- Вот и следи. А впрочем, делай как знаешь. Я не поскуплюсь. Мне нужен результат.
Когда Арсений положил трубку, его передергивало от нетерпения. Все эти дни он не мог ни о чем думать, только о своем враге. Если бы кто-то предложил ему оплатить взрыв половины города, то он бы согласился, не колеблясь и лишь с одним условием: чтобы в этой половине был Станислас Пенске, молодой человек со странной фамилией.
Дурные предчувствия мучали Арсения Улицких. Он полагал, чувствовал, что если не предпринять что-то немедленно, то всему придет конец. Арсений не понимал, что значит 'все' в данном случае, да и не хотел понимать.
В этот же день количество субъектов, обладающих дурными предчувствиями, пополнилось еще на одну единицу. Даже, скорее, не 'дурными предчувствиями', а некими ощущениями, возникающими при нарушении идеального плана. Нарушения были совсем маленькими, но не могли не тревожить. Если, конечно, слово 'тревожить' применимо к существу, не испытывающему эмоций.
Глава 12. Совмещение.
Майор Сава Райтович не был доволен складывающейся ситуацией. Он уже жалел, что дал молодому, но больному арестанту совет не ночевать дома. Неизвестно, что произошло, но тот сгинул. Быстро выяснилось, что это превратилось в проблему. Арсений Улицких оборвал телефон, упрашивая, требуя, даже угрожая. Он желал во что бы то ни стало найти Пенске.
Райтовичу не хотелось портить отношения с одним из своих щедрых 'клиентов'. Но все шло к тому. Поэтому когда раздался телефонный звонок, и звонивший представился как Станислас Пенске, майор не только удивился, но и обрадовался. Похоже, что проблемам пришел конец.
- Станислас Пенске? - уточнил майор.
- Да.
- А откуда ты звонишь?
- Это неважно. У меня есть к вам разговор.
- Ошибаешься. Это очень важно. Ты ведь под следствием.
- Вы сказали, что дело закрыто, произошла ошибка.
- Не все так просто, Станислас, - проникновенно сказал майор, - Нужно уладить ряд формальностей.
- Мне необходимо с вами поговорить, - произнес Пенске, пропустив предыдущую фразу мимо ушей, - Это очень важно.
- Конечно, - голос Райтовича сочился медом, - Приезжай ко мне в отделение и поговорим.
- Лучше нам поговорить по телефону. Я не могу рисковать. Меня хотели убить.
- Убить? Кто? Когда?
- Предполагаю, что тот самый человек, который подал заявление в полицию против меня.
- Вот как? Тебе нужно приехать сюда и дать показания.
- Не могу приехать. Но должен спросить кое-что у вас. Один вопрос.
- Ты обязан приехать!
- Как зовут того человека, который обвинял меня в чем-то?
- Я не могу сказать. Это - тайна следствия.
- Ни при каких обстоятельствах?
- Нет. Кроме... исключительных.
Станислас догадывался, что это за исключительные обстоятельства. С его точки зрения, вопрос упирался лишь в величину суммы. Он не испытывал никаких иллюзий по поводу полиции. Но большими деньгами не располагал. Платить было нечем, да это и не давало никаких гарантий. Пенске бросил трубку - говорить было уже не о чем.
Станислас звонил из машины Олега Викторовича. Они ехали по большому проспекту в окружении рядов многочисленных автомобилей. Пенске мог бы обойтись и без звонка майору, но сделать так не позволила совесть. Если говорить о ней, то Станислас вообще должен встретиться с полицейским и потребовать объяснений. Но самоубийцей он не был. Встреча с Райтовичем могла бы привести к непредсказуемым последствиям. Однако молодой человек очень хотел узнать имя человека, встреченного в магазине. Проще всего это было сделать через майора. Поэтому Пенске ограничился телефонным звонком, чтобы потом успокаивать свою щепетильную натуру тем, что сделал все, чтобы решить проблему мирным путем.
После первого 'изгнания' духа прошла пара дней. Поведение того больного, к удивлению Станисласа, резко изменилось сразу же после 'процедуры'. Он перестал вести себя буйно, но зато впал в тихое замешательство. Смотрел так, словно не понимал, где находится, пытался говорить, но не вполне отдавал себе отчет, к кому обращается и какую информацию пытается получить. Но профессор был настроен очень оптимистично. Сказав, что он ожидал гораздо меньшего, попросил Станисласа избавить от видимого им 'духа' остальных больных, недоступных для контакта. Они все 'приходили в себя' одинаково: пытались общаться в меру своих сил, не полностью понимая, что происходит вокруг. 'Изгнание' духов отнимало гораздо меньше сил, чем их изменение. Молодой человек не испытывал таких проблем с голодом, как в полиции при 'замене' пластов духа своего соседа или при показе 'фокуса' профессору. Но все же после нескольких 'изгнаний' Пенске почувствовал необходимость подкрепиться.
Если бы он знал, к чему в конечном счете приведет его деятельность по избавлению от 'лишних духов', то постарался бы отклонить предложение Александра Антоновича. Но подобное знание было недоступно ему, поэтому изо всех сил старался завоевывать доверие столь нужных ему врачей.
Наблюдая за больными, Станислас сделал вывод, что они, скорее всего, не утратили связь со своим первоначальным духом. С тем, который был с ними с самого рождения. Ему было очень любопытно, возможно ли полное замещение одним духом другого? А если возможно, то что случается с такими людьми?
Он до последнего момента откладывал беседу с майором. Несмотря на то, что тот был потенциальным врагом, Пенске испытывал к нему сострадание. Но последние события заставили его принять решение. Вчера вечером он позвонил родителям. Вопреки его предостережениям, они не уехали. Станислас сразу же задал отцу вопрос по этому поводу.
- Что толку уезжать? - буркнул отец, - Это бесполезно сейчас.
- Почему ты так говоришь? - не понял Пенске-младший.
- Мы пытались, даже начали собираться. Но поняли, что за нами следят.
- Следят? - переспросил Станислас.
- Да. Причем, не особенно скрываются. Даже демонстративно.
- И что ты решил делать?
- Мы с матерью передумали ехать. Зачем? Я попросил охрану с моей фирмы о помощи. Два охранника постоянно с нами. Доплачиваю им.
Когда Станислас отключил телефон, он пылал гневом. Одно дело - угрожать ему, и совсем другое - его родственникам. Участь майора была предрешена.
Вскоре Пенске побеседовал с Олегом Викторовичем. Это был непростой разговор, хотя и проходил в домашней обстановке. Станислас сидел на коричневом кожаном диване в квартире врача, а тот, как обычно, расположился за столом в окружении каких-то документов.
- Мне постоянно угрожает опасность со стороны одного человека, - сказал тогда Станислас, - Он, похоже, богат, обладает влиянием и может позволить себе тратить деньги на то, чтобы убить меня.
Олег Викторович кивнул. Все было ему уже известно.
- Не могли бы вы помочь мне в этом? - спросил Пенске после паузы, не дождавшись никакого ответа.
- Мы с Александром Антоновичем помогаем, чем можем, - резонно заметил врач.
- Но этого недостаточно. Это не гарантирует моей безопасности. И что еще хуже - безопасности моих родственников.
- Тот человек добрался и до них?
- Да. Я могу скрываться, но они не могут.
- Мы можем помочь и им, - ответил Олег Викторович, - Или обратиться к властям.
- Думаете, что наши власти кому-то могут оказать поддержку?
Врач покачал головой:
- У меня, да и у Александра Антоновича, есть связи. На самом верху.
- Это хорошо, - Пенске выглядел обнадеженным, - А они точно помогут?
- Может быть.
- Может быть?! Но я не могу рисковать.
- Я понимаю, - сказал Олег Борисович, - Но это такие люди. Они там везде такие. Что в правительстве, что в полиции, что в спецслужбах. Доверять им не стал бы. Они не то, что плохие... не все. Дело в том, что более-менее честные ничего не представляют из себя в профессиональном плане. А другие, те, кто представляют, работают исключительно на себя. Это началось недавно, несколько лет назад, но с каждым годом все хуже. Так что результат твердо не обещаю.