- Как ты? - взволнованно спросила девушка, глядя Станисласу в глаза.
- Нормально, - сухими губами ответил он, по-прежнему ничего не ощущая, словно его и не били вовсе. Молодой человек тайком оглядывался по сторонам в поисках француза. Но того нигде не было видно.
- А как ты? - поинтересовался Пенске.
- Он меня просто толкнул. Я не ушиблась, - произнесла девушка, и, бросив короткий взгляд на лежащее тело, добавила, - Пошли отсюда.
Не дожидаясь его реакции, она начала удаляться от места происшествия.
- Подожди, - Станислас попытался ее догнать, - Может быть, вызовем для него неотложку?
Хелена остановилась, повернулась и, удивленно глядя ему в глаза, спросила:
- Какую неотложку? Он тебя чуть не убил. Собирался убить, по крайней мере. Или ты не заметил?
- Заметил, но... а вдруг он вот так умрет без помощи?
Ее собеседник сейчас представлял из себя такой разительный контраст с тем человеком, который несколько секунд назад решительно отбил нападение, что Хелена принялась его рассматривать как непонятную диковинку.
- О какой помощи ты говоришь? Если бы ты с ним не справился, то лежал бы сейчас здесь, вместо него. Скорее всего, мертвый. Пошли быстрее. Кстати, кто это? Твой знакомый?
Она устремилась вперед, предоставляя ему отвечать на ходу.
- Да я его вообще не знаю! Сегодня в первый раз увидел!
- Так не бывает, - обернулась девушка, не замедляя шаг, - Он тебя узнал. Это же понятно. На меня вообще - ноль внимания. Оттолкнул просто, как какую-то помеху.
Станислас пробурчал что-то невразумительное. Хелена была права. Люди не могут бросаться с целью убить без всяких причин. Но причин-то на самом деле никаких не было!
- Проводишь меня еще немного и иди прямо домой. Нет, мы такси поймаем, - сказала она, - Вместе поймаем, и ты на нем поедешь.
- Не надо такси, - ответил мужчина.
- Глупости. Вдруг ты пострадал больше, чем тебе кажется? На такси поедешь.
Станислас не стал с ней спорить. Они дошли до ее дома, поймали такси на Светличной улице, и он отправился домой. Их свидание не выглядело романтичным. Хелена держалась слегка отчужденно. При прощании в ее голосе ощутимо чувствовался холодок. Пенске подумал, что она не знает, как себя сейчас с ним вести. Похоже, что этот случай что-то изменил в ее отношении к нему. Станисласу очень хотелось надеяться, что это изменение не будет пагубным для их знакомства в целом. Несмотря на все передряги, он воспринимал Хелену по-прежнему с теплотой и даже более того. Это было вызвано не в последнюю очередь тем, что она очень храбро повела себя: бросилась его защищать, а не убежала.
Такси быстро домчало его до дома. В вечернее время на улицах не было пробок. Расплатившись, Станислас открыл дверь подъезда и начал подниматься по лестнице, уже чувствуя, что приходит боль. В районе второго этажа он понял, что поступил опрометчиво, не поехав на лифе. А на третьем этаже все же вызвал лифт, чтобы доехать на четвертый.
Войдя в квартиру, он первым делом разделся и осмотрел себя. Его торс украшали кровоподтеки. Боль резко усилилась. Пенске, слегка постанывая, выпил три таблетки болеутолящего, а потом отправился в ванную. Его попытка принять душ увенчалась не большим успехом. Боль перешла в категорию невыносимой. Он кое-как добрался до кровати и осторожно лег на живот. На спине и боку лежать было совершенно невозможно.
Несмотря на чувство крайнего дискомфорта, Станислас пытался думать. Он вспоминал нападение, противника, свою галлюцинацию, сыгравшую непонятную роль в схватке, потом перешел к размышлениям о личности француза. Как выяснилось, тот действительно существовал. Пенске не мог себе представить, откуда имя графа было известно ему. Слышал ли он его случайно, ненароком, так, что забыл об этом? А потом, допустим, вследствие странной болезни, имя всплыло из глубин его памяти? Станислас слабо разбирался в психиатрии, но ему было интересно, является ли каким-нибудь симптомом способность вспоминать давно забытое. Однако во всем этом все же было что-то, что не укладывалось в стройную схему сумасшедствия. А именно - Пенске не понимал, почему он вызывает ненависть у некоторых лиц. Этот факт, очевидно, не относился к болезни, потому что даже посторонний человек, Хелена, может засвидетельствовать приступ такой ненависти. Станислас совершенно ничего не мог понять. В его мыслях царила растерянность. Однако при пустом желудке лекарство начало быстро действовать. Дав себе слово завтра же пообщаться с Борисом, Пенске стал засыпать. Но перед сном успел посетовать на то, что было бы совсем неплохо, если бы он был поумнее. Тогда, возможно, удалось бы найти разгадку.
Этот сон, вопреки обыкновению, пришел в ночное время. Если бы спящий человек мог удивляться, то Станислас все равно не удивился бы этому. Ему казалось, что он ожидал чего-то подобного. Пенске обнаружил, что снова лежит на кровати в своей комнате, нарисованной карандашом. Вдалеке мелькают быстрые тени, но ни одна из них не приближается к нему. По какой-то причине Станислас не пытался шевелиться, а просто лежал и наблюдал. Несмотря на это, ему не удалось сразу заметить, как какое-то облако, отличное от остальных теней более светлым цветом и большим объемом, подплыло к его кровати. Увидев наконец новое явление, Пенске затаил дыхание. Если, конечно, он на самом деле дышал в этом сне, в чем совсем не был уверен. Облако также имело неопределенные очертания, но мелкие яркие золотистые искорки, периодически появляющиеся и исчезающие на его поверхности, создавали резкий контраст с серыми тонами окружающего. Облако, как и тень в предыдущем сне, подплыло к нему, а затем 'вместилось'. После этого текущий сон мгновенно прервался, по обыкновению, сменившись белой равниной.
Старик, казалось, уже давно поджидал Пенске. Его вид уже не был так грозен, как раньше. Даже наоборот, казалось, что он испытывает некое сочувствие к своему собеседнику. По крайней мере, нотки жалости проскальзывали в громовом голосе.
- Твой второй - Место, - прогрохотал старик, - Слабый дух, но с Даром. Несчастный, не вздумай принять этот Дар!
- Я не понимаю, - привычно пробормотал Станислас, - Какой второй? Какой дар?
- Олох сегодня не добр к тебе! Если ты примешь Дар, твоя короткая жизнь будет невыносимой!
- Какой еще Олох? - тут же спросил молодой человек.
Но старик был еще менее многословен. Выдав последнюю странную фразу, он исчез. А потом пришло пробуждение.
Глава 4. Помор.
Станислас проснулся рано утром. В спине была боль, а в голове - необычная ясность. Последнее удивляло. Конечно, Пенске не был умственно отсталым человеком, но и звезд с неба не хватал. Школу он окончил на четверки, в университете учился кое-как, да и вообще не ощущал в себе склонности к анализу. Он гораздо охотнее проводил время с друзьями и приятельницами, чем в размышлениях. Поэтому новое ощущение кристальной ясности мыслей оказало на него неизгладимое впечатление. Даже на какую-то минуту показалось, что стоит ему хоть немного напрячься - и многие тайны, неизвестные человечеству, откроются перед ним. Это опьяняло. Но, к счастью, он не стал сразу же проверять свою способность решать великие загадки науки. Та же ясность мысли подсказала ему, что имеет смысл сосредоточиться на собственных проблемах. Всему свой черед.
Он попытался подняться. Слабости не наблюдалось, но ее сменило иное чувство. Чувство боли при движениях, которое ограничивало его подвижность ничуть не хуже слабости. Полноценно встать на ноги не удалось - левая нога нестерпимо жгла в области тазобедренного сустава при малейшей нагрузке. Вчера такого не было. Кое-как, держась за стену и подпрыгивая на одной ноге, Станислас направился в ванную.