- Заткнись, - попросила его Сойла, и ее зубы тут же впились в паутину, спутывавшую упрямого спорщика.
- Вот я тебе всыплю!.. - пообещал Даг в ответ, в свою очередь пристраиваясь грызть нить, которой были стянуты руки Тины. Между тем они могли бы не стараться: избавление шло к ним в виде сильной рыжеволосой девушки с мечом в руке. Шаг за шагом, но очень не спеша, она приближалась к ним, обдумывая первые слова.
- Так-так… - произнес на своем, только Класу ведомом языке шаман, выслушав Эля, простодушно выложившего ему все как есть. - Вот, значит, как… Да ты парень не промах, крючконосый брат мой. Ты не из обидчивых, а?
- Нет, не из… обидчивых… - Язык, на котором отвечал Клас, был богаче его родного, и юноша говорил с некоторой опаской. - А что обидного? Эль рассказал тебе, как меня ударила Гусеница?
- Да, рассказал, и вообще немного про ваше степное житье-бытье рассказал… Пауки, значит… И ваше племя им попалось… - Питти задумчиво поиграл ножом. - А никто больше не мог удрать?
- Сомневаюсь. - Клас посмотрел на бессмысленно глядящего на них Эля. - Нет. Думаю, нет. Все погибли.
- А в этом я сомневаюсь. Вот что - если мяса больше нет, то пойдем, осторожненько посмотрим, что там на вашей стоянке творится, а? - Шаман поднялся и потянулся. - Твой брат Веснушка Эль говорит, что там оставалось полным-полно жратвы в виде длинного травоядного насекомого, совсем недоеденного, так?..
- Совсем недоеденного?.. Недоеденного, да. Там еще больше мяса, чем мы всем племенем могли бы съесть. Всегда какое-то количество пропадает… Но там же пауки!
- Пауки к Гусенице вашей не притронутся, они себе найдут еще что-нибудь поживиться, повкуснее. - Шаман чуть ли не притоптывал от нетерпения. - Пойдем, я немного знаю этих тварей и думаю, что они уже ушли.
- Вы о чем? - нетерпеливо поинтересовался Эль. Твой брат передает тебе привет, - ухмыльнулся Питти, - подожди еще. Ну, так как, Клас, вы идете со мной, или будете ждать здесь? - А что думает Эль?
- Он говорит, что давно пора идти, вот только что и сказал, - нетерпеливый шаман повернулся и потихонечку зашагал прочь. - В эту сторону, да? - Нет, не туда! Пойдем, я покажу. - Клас поднялся. - Что же ты сидишь, Эль? Идем!
И они зашагали через Степь. Некоторое время они шли молча, и оба степняка думали примерно одно и то же: как этому пришлому удается командовать, не пробыв с ними и четверть дня? Все разузнать, так ничего и не рассказав, сожрать всю еду, да еще и стать переводчиком между двумя родными братьями - среди Пожирателей Гусениц таких шустрых людей не встречалось. Вдобавок шаман, высокий и длинноногий, шел так быстро, что степняки едва за ним поспевали.
- Слушай, Питти! - не выдержал наконец Эль. - Ты бы рассказал о себе, из какого ты племени, откуда знаешь два языка, что это у тебя на поясе, что такое «шаман» - вообще побольше всего, мы ж ничего такого не знаем.
- Я - шаман, - охотно ответил собеседник, однако не потрудился при этом ни обернуться, ни сбавить шаг. - Это было «обо мне». Я родом из лесного племени Белок, но давно, еще в детстве, его покинул. На поясе у меня много всего, но ты, наверное, спрашивал о ноже - это оружие из железа. Шаман - тот, кто говорит с духами. Только вот что… - Питти встал так резко, что Эль ткнулся носом ему в лопатки. - Твой брат ведь ничего не понимает, так? И что же, мне придется рассказывать ему все снова, еще раз?.. Нет, так не пойдет, у меня глотка не хитиновая. И шаман снова зашагал вперед, возмущенно покачивая звенящей головой.
- Ну, спасибо, объяснил! - крикнул Эль ему в спину. - Белки, лес, железо, духи!.. Очень даже все понятно! - Сейчас не до этого! - Питти решительно удалялся, в то время как Эль упрямо остановился. Клас потрогал брата за плечо: - Надо идти. Ничего больше нам не остается. Сами мы не знаем, что делать и как жить. - А мне кажется, он порядочный червяк и мы обойдемся без него!
Братья замерли на несколько мгновений, ошеломленные тем, что смогли общаться, не понимая ни слова, а потом рассмеялись. - Вы идете или нет?! - раздался возмущенный голос Питти, который и сам уже запутался, на каком языке кричал.
Сказать, что Пожиратели Гусениц выпучили на Элоиз глаза, значит ничего не сказать. Удивление их было безмерным, переходя у наиболее пугливых в панический ужас, ничуть не уступавший по силе страху перед пауками, а у других, которые посмелее, особенно у мужчин, - в благоговейный восторг.
Внимание племени было обращено в том направлении, куда ушли омерзительные пауки, и девушка успела приблизиться незамеченной. Сначала вид нескольких десятков тощих, загорелых, сплошь беловолосых людей вызвал у нее приступ смеха, с которым она с большим трудом лишь смогла справиться. Но потом, когда вблизи она увидела, с каким усердием все эти человечки грызут паутину смертоносцев - занятие совершенно бесполезное, - смеяться ей расхотелось.
Когда Пожиратели наконец заметили новоприбывшую и все как один, от мала до велика, уставились на нее, Элоиз пробрал холодок. Да безопасно ли освобождать их? Подсознательно она принимала вину пауков как свою, ведь они были ей так же близки, как и люди. Особенно ее встревожили взгляды этих маленьких лохматых мужчин: рыжая красавица привыкла к вниманию противоположного пола, но теперь на нее смотрели не как на желанную плоть, а как на чудо из чудес. И в то же время девушка медлила разрезать паутину из вполне естественного желания покрасоваться. Ведь было чем! На роскошное, невиданное в этих краях тело - с полной округлой грудью, с не слишком тонкой, но безупречной в очертаниях талией, с пышными, даже тяжеловатыми бедрами - была надета плотно облегающая золотистая короткая туника, украшенная мозаичным орнаментом. Глубокий вырез открывал лишь чуть загоревшую нежную кожу, высокую сильную шею украшало ожерелье из настоящих морских жемчужин, тщательно расчесанные длинные рыжие волосы, подхваченные у лба широкой, золотистой же лентой, падали вниз небрежными прядями, колыхались от слабого ветерка. Длинные стройные ноги были защищены высокими, выше колен, сапогами из мягкой, отлично выделанной кожи неведомого обитателям Степи животного. За спиной девушки висел мешок, тоже кожаный, так же как и прочный ремень, обхватывавший талию, к которому были приделаны несколько туесков с самым необходимым и ножны. Картину довершал меч в сильной руке, сверкавший на солнце идеально вычищенным лезвием и придававший всей фигуре что-то воинственное. Немного привыкнув ко взглядам мужчин и отнеся их изумление к осознанию собственной корявости и дикости, Элоиз заинтересовалась отношением к себе женщин, с ходу предполагая ревность и злобу. К огромному ее удивлению, женщины смотрели на нее почти так же, немного больше внимания уделяя не божественной фигуре, а невиданному одеянию. Это заставило девушку задуматься над тем, как же эти люди живут в Степи, не видя и не зная ничего, кроме травы и солнца…