Эта тварь была несколько иной — и отличалась от предыдущей не только размерами. Морда той, что явилась в магическую лавку, была круглой. У этой напоминала плоскую и вытянутую голову чудовищной анаконды, чьи квадратные челюсти не оставляли никаких надеж, поблёскивая треугольными зубами-кинжалами.
Шаман, отыграв пару тактов, привлёкших к нему внимание твари, медленно опустил руку в воду, а потом поднял её и слегка стряхнул капли с пальцев на кожу бубна. Чудовище внимательно следило за действиями человека, забыв о том, что желало выдраться из тёмных подпространств планеты.
Рольф застыл, не опуская взгляда с светившихся мрачным, полупризрачно жёлтым светом глазищ твари. Руку, с растопыренными пальцами, держал приподнятой и ощущал, как вода высыхает на пальцах. Едва только кожа высохла, он, не глядя, протянул руку к стене, которая оказалась слишком далеко от него. Но легчайший оранжевый лепесток пламени мягко скользнул со стены и, словно невесомый сухой лист, упал на подставленную ладонь, а с неё на подставленный же бубен, впитавшись в его обруч.
Пришла пора использовать все обереги, которые он соорудил наспех из всего, что добыли парни Колдея, и из тряпок на кистях. Снова повесив бубен на шею, шаман освободился от рубахи, мокрой и мешающей — надоедливо напоминая о себе. Драные лоскуты на шее и на руках шамана внимания твари не привлекли, но её глаза чуть опустились, уставившись на пояс странного человечка. Рольф вынул нож, подаренный Дэниелом. Оружие уже пропиталось силой сангрийских стихий, пока, вися на бубне, отстукивало собственный ритм. На вид оно уже и короче, чем зубища твари. Но тварь — не из живых. Она сразу впилась глазами в невидимое обычному глазу сияние вокруг ножа. И — лихорадочно задёргалась, поняв, что именно это небольшое оружие поопасней всего, что до сих пор было.
Вода вздыбилась вокруг шамана, захлестнув его по пояс. Сверху, с потолка, огонь словно облил его трепетными прозрачными покрывалами. Обе стихии застыли, считывая со своего проводника, что именно он хочет сделать. В следующее мгновение обе стихии немедленно пропали — так стремительно, что тварь от неожиданности моргнула и не увидела, что вся — вся! — вода и огонь втянулись в боевой нож шамана.
Теперь Рольф стоял на мокром полу, снова постукивая — только теперь рукоятью ножа по бубну и притоптывая ногами. Из глубин души росла, намечаясь заунывным мотивом, мелодия, которая отражала глаза изумлённого чудовища. Стоя в трёх метрах от пасти твари, шаман глухо напевал один и тот же мотив, который и возникал, благодаря тому что он неотрывно всматривался в глаза твари. Мотив — приказывающий: «Уйди! В свою тёмную нору, откуда тебя призвали эти слабые существа!»
Замерев, тварь вслушалась в заунывное мычание шамана — и взревело! Оно не хотело возвращаться, поскольку вкусило живой плоти!
Рольф остановился. Ответ чудовища на своё предложение он получил. Теперь он знал, что сделает то, что придумалось как последний вариант. Во всяком случае, другого шанса уладить дело миром тварь не получит.
Продев остатки верёвки в дырявый обод бубна, он завязал концы так, чтобы бубен теперь лишь слегка постукивал его по животу. Потом, будто рассеянно, огладил все свои тряпки-обереги и, расставив ноги для упора и чуть согнувшись, выставил нож лезвием вперёд. Пока тварь смотрела, не веря глазам: «Ты — собираешься со мной драться?! Ты — козявка?!», он отстучал вызывающе дерзкий ритм на бубне и кинулся вперёд.
Он рассчитал именно ту секунду, когда чудовище распахнуло пасть — не для того, чтобы схватить безумного человечка и хрумкнуть им, как недавно тёмным магом. Оно распахнуло пасть — лишь для того чтобы взреветь, утробно низким воплем напугать, дезориентировать психа-смельчака.
И никак не ожидало, что этот псих бросится прямо в пасть!
Тварь ещё пыталась напрягать связки, не успев сообразить, что смельчак уже внутри пасти, ещё пыталась издать крик, а Рольф, задыхаясь от смертельного зловония из чудовищной глотки, рвал ножом все мягкие ткани, которые подвёртывались под оружие. Он с трудом держался на скользкой поверхности нижней челюсти и, вцепившись в какой-то из клыков, кромсал вокруг себя — чуть позже совершенно слепой: глаза застило тьмой — когда тварь от боли клацнула верхней челюстью, крепко прижав её — шаману пришлось нагнуться, чуть не упав на корточки. Тут же пропоров шатающуюся челюсть под ногами, Рольф упал набок, когда тварь замотала башкой во все стороны. Руку обожгло чем-то горячим — он как-то стороной понял, что, падая, порезал кисть между клыками.