И, когда Артур вернул её в шкатулку, Лита не вспомнила прошлое. Она оказалась заперта в своём безумии, не имея возможности ни на что отвлечься от душевной боли.
5. С любым, кроме меня
«Какой странный сон», — подумала Ксюша, еще не открыв глаза. Вначале ей привиделась прогулка по ночному городу с Никитой и жаркие поцелуи, затем — что-то жуткое и мерзкое про отчима, а перед самым пробуждением откуда-то взялся странный секретарь шамана. Он нес её на руках, прижимая к обнаженной груди и жутко смущая этим, укладывал на диван… А дальше сон прерывался.
Вот только, стоило Ксюше поднять веки, она поняла, что никакой это не сон. Она лежала на том самом диване, где еще вчера пила чай и рассказывала о своей проблеме… Артуру, так его звали. Где подписывала согласие на изменение своей судьбы и получила заветный пузырёк. Вчера она его выпила, собираясь на встречу с Никитой… а затем всё поплыло и размазалось, и остались только некоторые яркие моменты-картинки, которые запросто могли оказаться обрывками сновидения.
Но как она оказалась здесь?
Ксюша спустила ноги на пол, надела стоящую рядом обувь и поднялась, оправив подол платья. Голова не болела, она отлично выспалась. Куртка висела тут же, на спинке дивана. Наверное, следовало схватить её и бежать отсюда как можно быстрее, но Ксюша отогнала эту трусливую мысль. Она решила найти хоть кого-то, выяснить, что с ней произошло, а потом уже уходить. Вот только кричать и звать в этом доме почему-то было боязно.
Ксюша тяжело вздохнула и вдруг ощутила за тонким ароматом трав хорошо различимый запах кофе. Значит, даже шаманы пьют его по утрам! Отбросив робость от возможной встречи со всесильным колдуном, Ксюша поспешила на запах, прямо к неприметной двери в дальнем углу комнаты, а оттуда, по темным коридорам, дальше, к светлому проёму, из которого лился солнечный свет. Неслышно заглянула внутрь и замерла.
На небольшой кухне у плиты стоял Артур в джинсах, свободном джемпере и абсолютно босой — и варил кофе. Ксюша даже растерялась немного: она никогда не видела воочию, чтобы мужчина сам себе готовил — брат был еще мал, а отчим даже чай себе налить не утруждался. И между тем, выглядело это настолько естественно, уютно и… как-то странно-волнующе, что не хотелось его окликать и разрушать идиллию. Вот только Ксюша скоро заметила, что сам Артур чем-то расстроен: задумавшись и опустив голову, он невидящим взглядом уставился в одну точку и даже не замечал её присутствия.
Она уже собиралась набраться смелости и позвать его, как Артур внезапно сам вскинул подбородок, будто к чему-то прислушиваясь — и моментально повернулся к двери.
Ксюша вздрогнула и замерла с приоткрытым ртом, из которого так и не вырвалось ни звука. Яркие синие глаза смотрели на неё с искренним изумлением, с немым вопросом, изучали, будто видели в первый раз в жизни — и от этого взгляда колючие искры разбегались по всему телу. Зашипел сбежавший кофе, Артур опомнился, отвернулся, порывисто подхватил с плиты турку и выключил газ, а Ксюша, едва выдохнув, спрятала в ладонях зардевшиеся щеки. Её внезапно с головы до пят обдало таким жаром, будто началась лихорадка.
Подумав, что неприлично топтаться в уличной обуви там, где ходят босиком, она наклонилась, расстегивая молнию на сапогах, радуясь возможности скрыть лицо за волосами, а когда ступила на деревянный пол, почувствовала приятное тепло. И лишь затем распрямилась, смущенно замерла у двери, сжав руки в замок, молча глядя на переливавшего остатки кофе в чашку Артура.
— Доброе утро, Ксения, — первым поздоровался он, как и полагалось старшему.
— Доброе утро, — отозвалась та. — Простите…
— Ничего страшного. Вам сварить?
От такого бесхитростного вопроса от взрослого чужого мужчины Ксюша обомлела.
— Н-нет, спасибо, не утруждайте себя, — забормотала она и кашлянула от сухости в горле. — Можно воды, пожалуйста?
— Можно, — без улыбки отозвался Артур. — Присаживайтесь за стол.
Ксюша послушалась. Заняла один из стульев, глядя на сложенные на столешнице руки, невольно вспоминая о том, что Артур знает о ней слишком много личного. Секретарю шамана ей пришлось довериться, но сейчас от этого становилось ужасно неловко.