На щеке Артура появился влажный след, как будто кто-то провел языком, но «секретарь» и глазом не моргнул.
— Отдай её мне! Отдай её мне!
Дрогнул ворот белой рубашки, заскользили вниз по груди невидимые руки, сминая ткань.
— Пожалуйста, отдай. Пожалуйста!
Тихо звякнул ремень, и Артур раздраженно отмахнулся в пустоту. Порыв прохладного воздуха сорвался с его колен и разбился о ковёр у ног.
— Забываешься, Лита, — голос Артура звучал сейчас совсем не так, как в разговоре с Ксюшей: строгий и жесткий, он звенел металлическими нотками.
— Прости, хозяин, — едва слышно прошелестело откуда-то с пола.
В комнате повисло напряженное молчание. Артур задумчиво разглядывал потолок, и никто не смел мешать его мыслям.
— Забирай, — произнёс он наконец. — Но помни: она должна остаться невинной. И никаких поцелуев.
— Это жестоко! — ветром взвыло откуда-то снизу.
— Мне передумать? — приподнял бровь Артур.
— Нет, нет! — холодный порыв воздуха унесся куда-то в пространство, и Артур насмешливо хмыкнул. Подался вперед, налил во вторую чашку еще горячего чая. Отпил пару глотков и тихо произнёс:
— Спрашивай.
В этот раз голос зазвучал строго за левым плечом, в паре шагов позади. Спокойный, негромкий, но чёткий.
— Я теряюсь в догадках, господин. Эта девушка и без того надеется прельстить одной своей внешностью. К чему приумножать её ошибку? В чём ваш замысел?
На губах Артура впервые обозначилась лёгкая довольная улыбка. Больше всего он любил играть судьбами тех, кто не умел взять жизнь в свои руки. Чувствовал себя дирижером оркестра, никогда не видевшего нот.
— Терпение, мой друг, — отозвался он. — Скоро узнаешь.
2. Свидание
Ксюша крутилась перед зеркалом, уже битый час подбирая серьги. Не то, чтобы это играло решающую роль в её образе, просто до выхода оставалось еще слишком много времени, а волнение не позволяло ей усидеть на месте. Она воспользовалась советом, не стала называть причину и теперь представить не могла, как всё объяснит. Никита точно решит, что она ненормальная! Что, если после этого он и вовсе начнёт её сторониться?
«Пусть так, — мысленно ответила себе Ксюша. — Я должна попробовать!»
Она ведь уже перебрала все другие возможные варианты: и на глаза попадалась, специально поджидая там, где он проходил, и красилась поярче, и одеваться стала так, как девчонки в его компании. Но всё напрасно — Никита даже не смотрел в её сторону. Они знали друг друга через общих приятелей, но не общались. И в коротком «ну ладно», что прозвучало в трубке в ответ на предложение встретиться, Ксюше послышалось явное недовольство. В который раз поправив идеальную прическу и макияж, она открыла верхний ящик прикроватной тумбочки, достала пузырёк в золотистом плетении и скрутила крышку. Боязливо поднесла к лицу и принюхалась — слабый, сладковатый фруктовый аромат. Вроде ничего страшного. Решившись, Ксюша опрокинула содержимое пузырька в рот, удивленно причмокнув: тягучая тёмная жидкость походила на черничный сироп.
Еще раз проверив, не стерлась ли помада, Ксюша открыла дверь своей комнаты, шагнула в коридор — и наткнулась на мать.
— Куда это ты намылилась на ночь глядя? — недовольно спросила та. — Одни гулянки в голове! Сегодня дома сидишь, с младшим братом.
— Ну мам! — отчаянно протянула Ксюша. — Я всё время с ним сижу! Мне очень надо сегодня!
— Надо ей! — мать уперла руки в бока, грозно окинула Ксюшу взглядом. — Я всю молодость на тебя извела, а теперь и пожить для себя нельзя?! Ишь ты, языкатая выросла!
— Куда эта пигалица опять намылилась? — послышалось из гостиной. Ксюша покосилась в ту сторону: отчим сидел перед телевизором, щелкая семечки, рядом на ковре возился четырехлетний брат. Что ж это получается, и ей придется всю молодость дома сидеть, за чужим ребенком присматривать?
Она уже открыла было рот, чтобы упрашивать мать сделать одолжение — только на сегодня — как вдруг замерла и прикрыла на миг глаза. А потом мотнула головой, словно сбрасывая с себя наваждение.
— Если вам нужно уйти — наймите няньку, — спокойно и уверенно произнесла Ксюша, глядя в глаза ошарашенной матери. Прошмыгнула мимо неё в коридор, влезла в сапоги, схватила куртку — и выскочила за дверь.
Никита уже докуривал вторую сигарету и собирался уйти, когда увидел издали знакомую куртку: Ксюша ходила в одной и той же нелепой короткой кожанке сколько он её знал — и осенью, и весной, и в самый сильный мороз. Мех внутри и рукава давно поистерлись, зато узнать девушку в толпе не составляло труда. И чего она так вышагивает, поспешила бы, раз опаздывает!