Торопливо подобрав с пола одежду, Ксюша начала натягивать джинсы, не собираясь больше ни минуты оставаться в этом ужасном доме. Подумать страшно, сколько людей в этой комнате… бррр… Она чуть не стала одной из них.
Застегнув последнюю пуговицу и смахнув с лица выбившиеся из косы пряди, Ксюша шагнула вперед и столкнулась с вставшим на пути Никитой. Он еще двигался немного заторможено, но отпускать её явно не собирался. Внутри Ксюши всколыхнулось нечто совершенно непривычное — праведный гнев.
— Уйди с дороги! — выпалила она грозно. — И не смей никогда больше появляться в моей жизни, ты… бесчестный и безнравственный человек!
Никита вздрогнул. Поток силы на миг перекрыл его собственную волю, приказ чётко отпечатался в сознании, хотя позже Никита, как ни старался, не мог вспомнить, отчего даже разговор о Ксюше ему неприятен.
— А ты, — продолжила Ксюша, столкнувшись в дверях с Любой, — беги от него, пока не прирезал!
Спустя пару минут Ксюша, схватив свой рюкзак, выскочила в подъезд, а Никита и Люба остались стоять в полном молчании.
— Что произошло? — наконец опомнившись, пробормотала Люба.
— Не знаю, — тряхнул головой Никита. — Я тебе говорил, этот её мужик странный какой-то! И эта вот теперь… странная!
— А может, это ты странный… — тихо пробормотала Люба и пошла проверять камеру.
Модель поддерживала вай-фай, но была предусмотрительно переведена на запись изображения на носитель, который Люба время от времени проверяла и подчищала. И дело не в том, что мама ей не доверяла — личная жизнь подросшей и самостоятельной дочери мало её беспокоила. Нет, просто эта эффектная и популярная женщина, менявшая влиятельных и часто женатых кавалеров как перчатки, успела на собственном опыте убедиться — всегда нужно думать на шаг вперед и держать козырь в рукаве. А Люба успешно усваивала на родительском примере жизненную науку.
Ловко подцепив край ногтем, она достала из камеры карту памяти и принюхалась — как-то странно она пахла, нагретой пластмассой. Но внешних повреждений заметно не было, и потому карта отправилась в Любин телефон.
— Что там? — хмурясь, спросил Никита, заглядывая в экран через плечо. — Обрежешь этот кусок кровати?
— Конечно, — Люба кивнула и потерла пальцем экран. — Черт, что за блик…
Прямо там, где стояла Ксюша, всё расплывалось, будто прямо в камеру попадал луч солнца. Вот только какое солнце, если почти весь день за окном льёт дождь?!
— Ты сказала поставить у той стены! — выходя из себя, воскликнул Никита. — Посмотри, не видно же ничего! Дурацкое пятно прямо по центру!
— Да не знаю я, откуда оно взялось! — взвилась Люба. — Не было его, ясно!
— Так надо было проверить заранее, а не на кухне трепаться! Теперь от записи никакого толку, ни лица, ни тела не видно! В таком качестве даже в сеть не слить!
Ксюша на видео беззвучно закричала, что-то ярко вспыхнуло — и по пустому экрану зарябили помехи.
— Ну и пусть! — окончательно сорвалась Люба. — Задрал уже со своей бабой! Проваливай!
Никита сжал зубы, смерил её злым взглядом и тоже отправился в коридор, тихо процедив что-то похожее на «тупая овца».
Резко хлопнула дверь, и Люба, не оборачиваясь, слабо вздрогнула. Всхлипнула, оттирая мокрые щёки, и вдруг вытянула руку перед собой, будто пытаясь поймать в ладонь что-то невидимое — сквозь слёзы ей показалось, что по комнате кружит серый пепел.
24. Аргус
В южном городе, так похожем на этот — но в другой стране, где вместо винограда растут оливы, жил мальчик по имени Аргус. Семья его не была богатой, но и не страдала от бедности: отец ремесленник, мать швея, и на единственного ребенка денег хватало. Поэтому детство Аргуса было довольно беспечным: после обеда он нехотя помогал отцу в мастерской или выполнял мелкие поручения матери, а утром — посещал школу, где учились все окрестные детишки. Сидеть за партой в тёплые, погожие деньки было скучно, к тому же отец упрямо напоминал — пора сыну «взяться за ум» и перенять семейное дело. Пытаясь насладиться остатками свободы, четырнадцатилетний Аргус всё чаще стал сбегать с уроков.
Он еще понятия не имел, что ему по душе, но точно знал: ни горшки, ни платья его не прельщают. И наука — тоже. Хотелось повидать другие страны — но в матросы он не стремился. Узнать людей за стенами их маленького городка — но и торговля была не для него. В итоге Аргус бесцельно слонялся по улицам, купался в тёплом море, подслушивал байки подвыпивших рыбаков об ужасном чудовище, предвещавшем шторм.