Для шамана весь мир – это вселенная духов: каждое деревце, каждая травинка, каждый камень, каждое озеро, каждое живое существо, и такие большие сущности, как вся наша планета, весь наш мир – все они имеют своих духов. Вся жизнь может быть понята как процесс обмена энергиями и взаимодействие духов. И в шаманском космосе, например, любая болезнь есть следствие того, что какие-то жизненные силы, духи, олицетворяющие эти силы, покинули человека. Соответственно, большинство шаманских исцелений – это путешествие за украденной душой, ее возвращение. Мир – это арена битвы, и поэтому наши жизненные силы могут быть украдены нашими противниками и просто другими безразличными к людям и алчущими энергии существами. Поэтому задача шаманского исцеления состоит в том, чтобы продиагностировать, какие именно жизненные силы украдены, и отправиться либо за украденной душой, либо за покинувшими человека животными силы. Каждый человек в шаманском представлении имеет несколько животных силы, которые даны ему от рождения или приобретаются им в ходе жизни, и все благополучие и здоровье человека, его особые умения связаны с этими уникальными животными силы.
Европейское колдовство, как показано многими исследованиями, также имеет своим истоком языческую, дохристианскую шаманскую традицию. Христианство воцарилось в Европе в ходе достаточно жесткой борьбы на протяжении многих столетий. Литва только в 14-м веке приняла католичество, а до этого еще два века металась между католичеством и православием, была полуправославной, полукатолической страной. Князь Владимир крестил Киевскую Русь, и на всей территории Европы долгое время происходила борьба между древними, языческими представлениями, практиками и христианством.
Упорная борьба шла, например, между кельтскими традициями и христианством. Кельтский мир, надо сказать, один из самых ужасных с точки зрения современного человека миров, это мир “маленького народца”, мир гоблинов, колдунов, мир фей, волшебных существ. В книге Роберта Грейвза “Белая богиня” исследуется культ белой или лунной Богини-Матери в дохристианской ойкумене Европы. Кельты жили везде на территории Европы, их мир был суровый, мужчины сражались, их не хватало; кроме того, их женщины были настолько свирепы, что кельтский мужчина – глава семьи жил в очень напряженном постоянном состоянии бдительности, чтобы не быть убитым своими врагами и своими женами. И когда христианство, в конце концов, навязало свои ценности и моногамную семью, то древние, архаичные пласты психики (какова структура семьи, структура жилища, структура деревни, такова структура бессознательного) сопротивлялись, и лишние женщины, которые не смогли найти себе места в новом христианском мире проявлялись в таких формах, как ведьмы, они летали на шабаш, собирали магические растения, участвовали в пирах сатаны. Ведьма, в соответствии с приведенной в книге Теренса Маккенны этимологией – это существо, что живет за деревней, за оградой, в овине, и есть то, что выброшено из кельтского мира христианством (Маккенна, 1996).
Ведьма в русской ментальности это знахарка – женщина знания, обычно целительница, которой известны законы природы и мироздания несколько больше, чем другим, но одновременно эти знания имели сакральный, часто пугающий характер. Как правило, они вели (и ведут) жизнь не простую, приближенную к обычному народу, что добавляло к их образу присутствие неведомых тайных сил. Ведьма, ведунья, никогда не вызывала в русском и в славянском этносе стремление ее сжечь или уничтожить, но вызывала противоречивые чувства почтения, страха и уважения. Не случайно, типаж ведьмы, рожденный Михаилом Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита, вызывает в нашей душе больший отклик восторга и умиления (Маргарита), чем весьма положительный образ Сони Мармеладовой из «Преступления и наказания» Федора Достоевского.
Конечно, христианствно, как и всякая большая религия, как иудаизм или ислам, жестоко боролось с предшествующей культурой, и очень многое из ценностей языческой культуры было уничтожено. Например, с точки зрения христианства, духи – это непременно и однозначно духи ада, бесы, порождения дьявола, это то, с чем нужно бороться, и христианская практика – это, в немалой степени, практика борьбы с этими духами, подчинение этих духов, избегание искушений, насылаемых ими. В этом есть, безусловно, истина, но есть и некоторое психологическое преувеличение, потому что мир – не только арена борьбы полярных злых сил, это еще и проявление всего живого, и поляризация этого мира на добро и зло, на Сатану и Бога – это характерная черта христианской традиции. И, конечно, этой новой культуре, которая боролась против мира колдунов, развилась практика инквизиции, как практика подавления голосов духов, голосов языческого, нехристианского мира.