С добрый остров 1.
Ну же, ослабь горячие приступы боли,
Отврати свои торчащие клыки.
[Ксенофонтов, 1929, с. 135].
Образное выражение, в котором душа человека приравнивается к куску священной земли.
После заклинания исполнитель обряда стремительно кидался на больного, делая вид, что ловит спрятавшегося в нем или около злого духа юёр [1918, с. 178].
У северных якутов после очищения сиденья шаман просил накормить его, перед “отправлением” в путь. Ему подавали трубку и чашку с кровью оленя. Затем шаман “оживлял” своих “вещественных спутников-рыб, быка и лоскут медвежьей шкуры” [Ксенофонтов, 1929, с. 134]. Для этого он обращался к этим предметам с просьбой стать существами, способными действовать, и окроплял их кровью. Они “превращались” в шаманских духов-помощников в образе рыбы, быка и медведя. Их шаман опускал в нижний мир: трижды издавал крики гагары и падал лицом на пол, на черную материю, обратив свою голову на север. “Достигнув” одного олоха (Олох - место на “пути” шаманов в верхний или нижний мир, куда они могут добраться без перерыва на отдых. Слабый шаман мог подняться или спуститься на расстояние трех олохов, сильный - девяти. На олохах жили духи. Шаман отдыхал на каждом олохе, испрашивал у местных духов разрешение на продолжение путешествия и т. п.), он оставлял их и “поднимался” в средний мир. Затем проводился обряд поимки злого духа, причинившего болезнь-бохсуруйуу (с. 134-135). В ходе его исполнения шаман изображал в лицах беседу со злым духом. От имени последнего шаман рассказывал о нем, угрожал, что ни за что не уйдет:
Ой, люди,
Я ведь не хотела попасться
Ну, ты, парень-шаман,
Знаешь ли ты меня,
Как бы тебя не погубить себя!
Уходи прочь, не препятствуй!
Смотри: как бы я, славный человек, ни поела,
Ведь я происхожу от родовитого человека.
Ведь я - дитя почетного человека.
Посмотри на мою прекрасную внешность,
На мою красоту.
Смотри: я являюсь той, которую называют дочерью Илбис-господина.
Сижу я с желанием остаться.
Как бы тебе не отступиться.
Уходи прочь, человек!
Как только шаман кончал петь от имени злого духа, помощник шамана заклинал духа смилостивиться:
Фу-у скверно!
Расскажи по-человечески,
Заговори по-якутски,
Воспой по-людски,
Госпожа-матушка!
Дай знать о том, что ты уходишь,
Что тебе стоит сказать заветное слово!
[АИВ АН СССР (ЛО), ф. 22, оп. 1, д. 22, л. 11]
Приведенные заклинания произносились при “поимке” духа верхнего мира. Диалог с обитателем нижнего мира, наславшим болезнь, был по содержанию таким же:
Он, ой-ой ведь больно, ой ты!
Ой, дряблое мое тело,
Ой, больное мое тело,
Ведь я сидела, не желая попасться.
Парень, почему ты меня отстранил,
Парень-шаман,
Как бы тебе не погубить себя!
В ответ помощник шамана произносил:
Фу-у, скверно,
Расскажи по-человечески,
Заговори по-якутски!
Разве ты так скажешь?!
[АИВ АН СССР (ЛО), ф. 22, оп. 1, д. 21, л.1б-16 об.]
Дух, причинивший болезнь, сначала бранился и не хотел уходить, но потом соглашался возвратиться к себе при условии принесения ему особой жертвы. Об этом он сообщал устами шамана:
Через день,
На второй вечер,
На северный поперечный
Светлый мыс этого широкого поля,
В момент, когда будет садиться солнце, я приду.
К тому времени приготовьте
Четырехлетнего
Светло-пегого коня.
С помощью трех молодых людей
Еще живые сердце и печень его,
Голыми пиками пронзив, положите!
После долгого спора и торга соглашались уйти и духи нижнего мира, но они просили в жертву рогатый скот [АИВ АН СССР (ЛО), ф. 22, оп. 1, д. 22, л. 13-14; д. 21, л.18].
Иногда кутуруксут, по предварительной подсказке шамана, отказывался платить скотиной, и тогда злого духа “прогоняли” или “отводили” к месту жительства с незначительным подарком. В тех случаях, когда считали необходимым дать требуемое, соглашались и “договаривались” с духом о времени отдачи обещанного. Если то,что просил дух, было подготовлено заранее, то здесь же его, по одним данным, вселяли в жертвуемую скотину, и он отправлялся верхом на ней к себе; по другим данным, духа отправляли вперед, а затем шаман отводил к месту жительства духов душу отданной скотины [д. 21, л. 18, об., 19; д. 22, л. 13-14; д. 7, л. 16].
В некоторых случаях принесение жертвы откладывалось на другие дни, тогда шаман с заклинаниями отправлял духа к месту жительства (юётэр).
Перед путешествием в верхний мир шаман прощался с родной стороной [д. 7, л. 16]. Затем он изображал, как “едет” к месту жительства духа, который наслал болезнь: подпрыгивал на месте и бил в бубен. Дорога в верхний мир, по представлениям якутов, измерялась олохами. На каждом из них шаман останавливался, обращался к его хозяевам, “живущим” там, с просьбой пропустить дальше и приносил иногда им в жертву пучок конских волос, который бросал на угли [Виташевский, 1918, с. 179].