Перед камланием один из присутствующих подсушил над огнем бубен. В начале камлания шаман Улкан снял рубаху, и на него надели шаманскую шубу. Шапку Улкан надел сам, и с этого момента, как верили хакасы, он перестал быть обычным человеком, а стал лицом, способным совершить жертвоприношение духам. Следующим обрядовым действием шамана Улкана было “угощение” различных духов. Для этого ему подали ложку и чашку, наполненную “чистой” аракой, которую еще никто из простых смертных не пробовал. Шаман, получив водку, побрызгал ложкой сперва в огонь - духу-хозяину огня, затем в сторону дымового отверстия юрты - духу неба, в передний угол - духу-хозяину юрты. После этого он пошел по кругу по ходу солнца и “угостил” всех “хозяев” речек и гор сагайских и койбальских степей. После “кормления” духов Улкан произвел обряд гадания чашкой. Смысл его заключался в том, что гадающий подбрасывал чашку и по тому, как она падала на землю - дном вверх или вниз, “определял”, каким будет результат будущего камлания. У Улкана чашка “села”, т. е. легла дном вниз, что было сочтено за благоприятное предсказание. Закончив гадание, шаман подобрал из числа присутствовавших двух помощников. Они должны были помогать ему в необходимых случаях во время камлания. Затем Улкан попросил всех сидевших в юрте не спать, так как, если они уснут, ему будет трудно в ходе обряда, в особенности при подъеме на горные хребты. Потом он уселся в юго-западной стороне юрты на черную кошму и, взяв в левую руку бубен, а в правую колотушку, начал камлание. Сначала он стал глубоко вдыхать в себя воздух и призывать себе своих помощников - тёстар - на время “путешествия” по горам.
Вся мистерия длилась до четырех часов утра. Исполнитель ее уделял на курение табаку и питье воды очень немного времени. В течение ночи было пять-шесть таких остановок, на которые затрачено 8-10 минут. В основном шаман пел стихи, обращенные к духам - горному, водяному и духу огня. После каждого четверостишия он очень искусно вбирал в себя воздух, чтобы легче пелось следующее четверостишие. Верующие такое втягивание в себя воздуха называли “вбиранием сил, вливаемых в шамана его помощниками”. В заклинаниях говорилось о каждом духе: где он живет и где любит отдыхать, на каком коне ездит, каким кнутом погоняет коня и в каком море поит своего коня; на какой постели он спит и каким одеялом укрывается; в какой костюм он одевается и какую шапку носит; кому покровительствует и помогает; какие приносятся ему жертвы и какие кони, коровы, овцы ему посвящаются; куда он ездит и где кормит своего коня. Если шаман не выполнит этой программы, то его старания не всегда будут удачны, так как дух (эзи) недостаточно будет уговорен и умилостивлен.
В ходе камлания шаман Улкан чаще обращался к горному духу, так как обряд был посвящен ему. Ночью обнаружилось, что часть женщин уснула. Их шаман разбудил, ударив по одному разу колотушкой для бубна.
Шаман выпил водки один раз и поблагодарил хозяина, прочтя ему традиционное хакасское благопожелание: “Да будешь ты долголетен и да возвысится твой род. Живи (в счастии) до тех пор, пока не побелеют твои черные волосы! Пусть жилище твое наполнится твоим потомством, а дворы твои пусть наполнятся скотом! Стопы твои (по пути жизни) да будут тверды, как древесная накипь, отражения твои (врагов) да будут крепки, как железо”. Хозяин в ответ произнес “чоктаныш ползын! - да будет так, как ты сказал” [Катанов, 1897, с. 29].
Далее, читая третью молитву горному духу, Улкан попросил всех присутствующих помогать при пении, и все вторили ему в унисон около получаса. Перестали петь тогда, когда шаман уже “взобрался” на последний хребет, за которым живет дух, которому была принесена жертва. У этого духа шаман “узнал”, что нужно для сохранения жилища и семейства Апчая.
В конце камлания шаман вначале сбросил в себя шапку, потом отставил бубен и колотушку, затем снял свой ритуальный костюм. На него накинули его обыденный армяк, и он стихами сообщил о своем возвращении из поездки к хозяину горы и несколько раз с шумом выдохнул, изображая этим, что он “отпускает” своих духов-помощников. Все камлание Улкана продолжалось в течение 5 часов. За это время он трижды обходил юрту по ходу солнца. Н. Ф. Катанов отметил, что Улкан, заклиная духа огня, “сидел на кошме перед огнем; обращаясь к горному духу, он ходил вокруг огня и, обращаясь к водяному духу, стоял в юрте, лицом на юг, так как Абакан приходился на юге от юрты; перед дверью юрты он стоял тогда, когда нужно было звать горного духа, как ехать к нему. В последнем случае дверь должна быть открыта” (с. 30).
Верующие принимали активное участие в совершении обряда. Так, когда Улкан сообщил, что вскоре умрет один человек, то присутствующие попросили его, если возможно, предотвратить несчастье. Когда Улкан предсказывал что-нибудь приятное, то верующие высказывали свое удовлетворение (с. 22-30).