С. А. Токарев собрал сведения и о почитании Карагуша и Яжил-хана, тоже относимых А. В. Анохиным к числу сыновей Ульгена. Информаторы ученого указали, что этих божеств признавали только северные алтайцы (с. 147-148). Подводя итоги своих исследований, С. А. Токарев отметил, что Улъген был общеалтайским божеством, но его не почитали “роды саянского происхождения (ыркыт, сойон)” (с. 156). Он также подчеркнул: “Представление о Каршите и других как о сыновьях Улъгена есть не более как плод досужих размышлений какого-нибудь шамана.
История религии разных народов содержит многочисленные примеры того, как устанавливалось путем богословских жреческих спекуляций мифологическое родство между образами богов, первоначально друг другу совершенно чуждыми. Несомненно, что аналогичное явление мы видим перед собой и здесь” (150-151). Интересные сведения о пантеоне почитаемых алтайцами божеств получила Л. Э. Каруновская от шамана Мерея из рода тангды алтай-кижи [1935, с. 160]. С. А. Токарев отметил, что сведения, опубликованные Л. Э. Каруновской, имеют расхождения с его материалами и “согласовать те и другие совершенно невозможно” [Токарев, 1947, с. 144]. Он воздерживался от использования статьи Л. Э. Каруновской при работе над своим исследованием, исходя из того, что шаман Мерей хотя и был человеком сведущим, но не заслуживал “особого доверия в смысле добросовестности сообщаемых им сведений (по отзыву лично знавшего его Л. П. Потапова) - приходится, очевидно, предположить, что названная исследовательница была введена в заблуждение этим своим осведомителем” (с. 144). Такая оценка работы Л. Э. Каруновской кажется слишком строгой. Расхождения в записях этих исследователей могут быть объяснены тем, что они собирали материалы у представителей различных родов. Ведь у С. А. Токарева нет упоминания о божествах-покровителях Тангды. Неточности в освещении Мереем божеств-покровителей других родов могут быть связаны с недостаточной его компетентностью в мифологии чужеродцев. Вместе с тем в материалах Л. Э. Каруновской обнаруживаются отдельные параллели с данными С. Швецова и А. В. Анохина, есть и дополнительные сведения, возможно упущенные другими исследователями. Так, по сообщению Мерея, у алтайцев высшим божеством, творцом неба и земли, считался Кёгё Мёнкё адазы (Синего вечного неба творец). Он обитал на залитой солнечным светом красной огненной горе, находящейся на девятом слое неба, жил во дворце, представлявшем собой кошемную юрту, такую же, как у богатых алтайцев. Кёгё Мёнкё адазы, мог убить молнией или солнечными лучами. Его алтайцы признавали главой всех светлых Ульгеней - добрых божеств [Каруновская, 1935, с. 147]. С. А. Токареву не удалось зафиксировать сообщения о нем [Токарев, 1947, с. 150]. Но С. Швецов указал, что Кёк-Мёнкё поклонялись роды аара, тербет и др. [1900, с. 75]. Кроме того, в этом образе, возможно, отражается более древнее общетюркское обожествление неба.
На девятом небе, по словам Мерея, также располагалось грозное божество - Дъалкын ээзи (Творец огня). Он, как и Кёгё Мёнкё, мог поражать людей и духов молнией [Каруновская, 1935, с. 175]. Автор статьи отметила, что улъгенов, подчиненных Кёгё Мёнкё адазы, несколько. Они частично обитали на девятом слое неба. Вместе с ними жила богиня От энэ (Мать огня) - защитница хорошей семьи, душ детей и охранительница скота. Одновременно, по верованиям алтайцев, она находилась в каждой “юрте, воплотившись в шкуру зайца” (с. 171-172).