В изготовлении бубна у кумандинцев принимало участие много людей. Сам шаман указывал, как нужно его делать. Дерево, из куска которого делали обечайку, кумандинцы срубали, оставляя пень высотой в три пальца. Сделав обод, на нем укрепляли шишечки-резонаторы. Они осознавались как колокола, висящие на косах бубна. На них во время камлания якобы садились духи-помощники шамана из числа горных духов и следили за тем, чтобы на их хозяина внезапно не напали враждебные духи и шаманы. Внутри бубна укрепляли рукоятку. Если это был бубен типа марс, то в орнаментированных резных рукоятках делали ряд отверстий. Они имели два назначения: или в них прятался сам хозяин бубна, или шаман затягивал в них другого шамана или кут человека, которого собирался отдать злым духам. Бубен кумандинцы обтягивали кожей из шкуры марала. Последний имел особую метку, свидетельствующую о том, что его шкура предназначена для шаманского бубна. К сожалению, В. Диосеги и Ф. А. Сатдаев, записавшие эти сведения, не выяснили, каким был отличительный знак у убитого марала. Их информатор лишь подчеркнул, что в прошлом все охотники могли отличить этого зверя от обычных маралов. Его, по моему предположению, не убивали до того, как появлялась потребность в шкуре для обтяжки шаманского бубна. Сроки обновления обтяжки бубна были хорошо, известны всем членам рода, так как при посвящении шаман сообщал, через сколько лет и в какое время года он должен будет сменить кожу на своем бубне. В связи с этим охотники, выследившие марала с какой-нибудь особенной меткой, не убивали его, а дожидались указанного срока. Тушу марала разделывали по-особому. Если с добытых копытных животных шкуру сдирали, сделав разрез вдоль ног и, живота, то у марала с меткой ее снимали как с пушных зверей - чулком, для чего делали надрез только в задней части туши от коленных суставов к хвосту. При этом копыта, нижняя часть ног и голова не отделялись от шкуры. Не разрешалось также разрезать на части его жилы. Голова и копыта марала отделялись при обработке шкуры в доме шамана.
Для обтяжки бубна кумандинцы использовали шкуру только марала-самца. Информатор В. Диосеги и Ф. А. Сатлаева уточнил, что это правило обязательно и при создании бубна для шаманки. [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 220-221, 223, 227-230].
После заготовки всех материалов шаман назначал день начала изготовления бубна. Его кумандинцы всегда приурочивали “ко времени нарождения молодого месяца или к первым дням народившегося месяца”. [Потапов, 1947, с. 166]. Все виды работ проводились по указанию самого шамана. Согнув обод для бубна, на нем укрепляли резонаторы, вставляли рукоятку и железную поперечину с привесками. Внутри бубна к верхней части обода прикрепляли железные привески, называвшиеся кылыч - сабля. Все железные детали бубна делал кузнец по заказу шамана [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 218]. Собрав все деревянные и железные детали бубна, на него натягивали кожу. На ней, опять же под руководством шамана, наносили священные знаки. Количество их соответствовало числу духов-помощников, подчиненных шаману. Он указывал, какой краской и на каком участке бубна дать изображение того или иного духа. Помимо духов на обтяжке рисовали небесные светила, священную шаманскую березу, к которой привязывали жертвуемый скот, и разных пресмыкающихся, считавшихся духами-хозяевами огня в семейном очаге [л. 145-146, 223-224, 231-242].
Процесс изготовления бубна длился три дня [Потапов, 1947, с. 166]. После этого шаман обязательно “оживлял” марала, из шкуры которого выделывалась кожа для обтяжки. Нарушивший это правило будто бы умирал через один год [л. 217].
Для “оживления” своего главного атрибута кумандинские шаманы готовили “жертвенную брагу из ячменя, называемую ортко, в количестве тозоков (сосуд из бересты), соответствующем количеству предков-покровителей” [Потапов, 1947, с. 166]. Обычно брагу ставили в двух или трех сосудах. Во время камлания при “оживлении” бубна шаман описывал все подробности его производства, жизнь деревьев, из части которых были сделаны детали атрибута, и жизнь животного, кожей которого он обтягивался (с. 166). “Оживив” марала, шаман “подражал ему голосом, движениями, причем усиленно просил его служить ему хорошо и долго” (с. 166). Затем с такой же просьбой он обращался к духам-покровителям, изображенным на обтяжке (с. 167). В процессе “оживления” бубна шаман показывал его “своим духам-покровителям, особенно почитаемым родовым горам, от которых зависели его судьба и жизнь” (с. 167). “Владыки” последних “проверяли”, правильно ли сделан бубен, нет ли каких изъянов. Затем испытывали его на прочность. Иногда бубен разбивался. Это делал злой дух горы Кара Пур - младший сын Мустага (главной родовой горы шорцев). Он “бил”, размахнувшись изо всех сил, и редкий бубен выдерживал, его удар. Если бубен оставался цел, то шаман возвращался домой с торжеством, и после этого его “слушались”, все духи. Он становился настоящим шаманом. В том случае, когда рвалась обтяжка бубна, его хозяин якобы умирал [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 216]. В случае незначительности ошибок, допущенных при изготовлении бубна, духи-хозяева родовых гор напускали на нового шамана болезнь или сокращали срок его жизни. Если бубен удовлетворял родовых духов гор-покровителей, он “мог быть не сменен, по решению этих покровителей, до девяти лет. Показывая новый бубен родовым горам, шаман одновременно нес им угощение ортко. Родовые горы определяли, сколько бубнов в течение своей жизни должен был сменить данный шаман” [Потапов, 1947, с. 167]. У кумандинцев шаман мог иметь “не более девяти бубнов, камлая каждым, по определению духов, от одного года до девяти лет” (с. 167). При этом практически у бубна обновлялась лишь кожа, а деревянные и железные детали сохранялись. Натянув свежую кожу на бубен и нарисовав необходимое количество символических сакральных изображений, шаман “оживлял” зверя, шкуру которого использовал в этот раз [АГАИ, ф. AM, д. 216, л. 250].