У кумандинских шаманов не было сложного специального ритуального костюма. Они совершали обряды в обычном традиционном халате и шапке, которые надевали только в этих случаях. Сведений о каких-либо правилах их шитья и сопровождающих его ритуалах исследователями не зафиксировано.
Челканцы. У этой этнической группы, как и у кумандинцев, шаман первое время совершал обряды, используя ширва - березовую ветку, к которой привязаны ленточки. Это был постоянный шаманский атрибут. Его не обновляли к каждому обряду (по сообщению челканцев Кайдака Торгочоковича Пустогачева, 1906 г. рождения, род шахшылу; Байрама Ивановича Пустогачева, 1897 г. рождения, род челканды, села Чуйка и Бийка Турочакского района Горно-Алтайской АО, 1974 г.). По истечении срока пользования ширвой, указанного духом-покровителем, шаман получал бубен.
Для получения бубна челканский шаман “камлал своей родовой горе-покровительнице Юч Сююр (в верховьях р. Байгола) при помощи маленького лука, называемого (в отличие от охотничьего) ырык, прося разрешения сделать первый бубен” [Потапов, 1947, с. 168]. Изготовив бубен, челканцы совершали обряд его “оживления”, как кумандинцы (с. 168).
Тубалары. Сведений об атрибутах тубаларских шаманов значительно меньше, чем об аналогичных предметах, использовавшихся шаманами других этнических групп алтайцев. В литературе нет сведений о том, что шаманы тубаларов совершали обряды при помощи шырба (пучка березовых веток). Зато в ГМЭ СССР имеется тубаларский шаманский лук, привезенный А. Н. Глуховым в 1925 г. (лук сделан из тополевого прута; тетива - 0,5 м бечевки из лыка акации). В пояснении к экспонату сказано: “Во время гадания кам берет в правую руку, большим и указательным пальцем захватывает посередине, уравновесив оба конца лучка; ждет, загадав что-либо ранее, на что хотят получить ответ; лучок по его словам должен сам закачаться на тетиве, как на оси, под воздействием невидимой силы какого-то духа, которого кам и спрашивает, утвердительный или отрицательный ответ у разных камов определяется различно - или стоянием неподвижно, или более или менее сильным качанием лучка” [ГМЭ СССР, кол. 4332-127]. В связи с этим можно предположить, что указанной Л. П. Потаповым камлание челканского шамана своей родовой горе “при помощи маленького лучка” было не сложной мистерией, как принято понимать шаманское камлание, а тоже простым образцом гадания, как и у тубаларов.
Обряды, совершавшиеся тубаларскими шаманами при получении бубна, совпадали в основном с челканскими и кумандинскими. Только у табаларов сам шаман не участвовал в изготовлении бубна;
[Потапов, 1947, с. 168, 170] (см. фото 17). Сведений о порядке шитья ритуальной одежды тубаларских шаманов нет.
Хакасы. Процесс получения личных ритуальных атрибутов шаманами различных этнических групп хакасов изучен неравномерно.
Качинцы. Наиболее полно исследованы представления и обряды, совершавшиеся при становлении качинских шаманов. Но в них обнаруживается определенное противоречие, которое, возможно, объясняется своеобразием обрядов, исполнявшихся отдельными локальными группами качинцев, находившимися в этнокультурных контактах с разными этносами. Как отметил П. Е. Островских, “у качинцев молодые люди, посвятившие себя шаманству, не идут в учение к каму, как у алтайцев, например (Потанин), а уже заранее, в силу своей незаурядной наблюдательности, изучают как всю обрядовую сторону камского искусства, так и напевы; затем понемногу упражняются” [Островских, 1895, с. 345 Г. Иными словами, человек, заболевший “шаманской” болезнью, как и у северных алтайцев, мог начинать совершать обряды еще до получения основных атрибутов. Любопытно другое сообщение, записанное П. Островских, в котором указано, что, “по словам качинцев, бубнов будто бы ранее не было, и еще в недалеком прошлом хорошие шаманы их не употребляли. М. Ив. Райкову несколько лет назад приходилось видеть пользовавшегося славой старика, шаманившего без бубна; он не пускался в дикую-бурную пляску, и у него даже не было сильных вздрагиваний” (с. 344).