Кызыльцы. Кызыльские шаманы, как и шаманы других этнических групп тюрок Сибири, в начале своей деятельности и, очевидно, позже, при совершении простых обрядов, пользовались опахалом в виде березовой ветви с привязанными к ней полосками разноцветной материи. Этот ритуальный предмет употреблялся и при совершении молений, посвященных духам-покровителям рода и племени [Архив ГМЭ СССР, ф. 1, оп. 2, д. 4, л. 24, об.].
Сведений об изготовлении бубна у кызыльских шаманов нет. У них, по мнению Е. Д. Прокофьевой, “одежда несколько отличалась от качинской” [1971, с. 63], но в чем выражалась эта разница, в статье не указано.
Сагайцы. У сагайцев, по данным Л. П. Потапова, шаман, приглашенный к человеку, заболевшему “шаманской” болезнью, брал его чулу (невидимого сверхъестественного двойника, цельность которого необходима для нормальной жизни) и показывал духу-хозяину горы, который “искал” у будущего шамана “лишнюю кость”. “Если он находил таковую, то утверждал этого шамана, разрешая ему камлать самостоятельно, главным образом для себя (до изготовления бубна), с каким-либо опахалом (чилъбег), которым мог быть кусок материи, или рубаха, или опояска” [Потапов, 1981, с. 129]. Название опахала - чильбег, несомненно, совпадает с терминами щерба (челканцы), шырба (качинцы), джалбыыр (якуты), тоже означающими опахало. Этим предметом шаманы обмахивали себя и пациентов, совершали “изгнание” злых духов, освобождение от “нечисти”. Генетически обряд “очищения” восходит, очевидно, к древнему магическому очищению огнем и запахом дыма. У якутов полное исчезновение кого-нибудь или чего-нибудь наступало лишь при окончательной утрате следов и запаха. В этих случаях говорили:
“Исчез, исчезли его след и запах” (Сютпют, сыта-суола суох буол-бут). Для ускорения “ухода” нежелательных гостей перебивали их запахи в помещении дымом или ароматом свежей зелени, затем проветривали. Это уже элемент народной медицины, правило гигиены, получившее религиозную интерпретацию изгнания злых духов.
Молодой сагайский шаман при помощи опахала обращался к своим духам и узнавал от них, “как и когда делать первый бубен” [Потапов, 1981, с. 129]. Срок появления новичка, призываемого Эрликом, могли узнать и действующие шаманы. Во время камлания, осматривая пай-хазын (ветвистую березу) или шестигранную пихту - мифическое дерево, где имелись тамги (знаки) сагайских шаманов, призванных на служение Адазы (Эрликом), они обнаруживали, что тамга умершего шамана из такого-то рода начала обновляться, т. е. стала виднее. В этих случаях сообщалось присутствующим на обряде о скором появлении, нового шамана в том роду. Тамгу на мифическом дереве имели только шаманы, получившие свой дар от Эрлика. А те, кого призывал хозяин родовой горы, не оставляли свой след на шаманском дереве [АИЭ АН СССР (ЛО), ф. К - V, оп. 1, д. 475, л. 7-8]. О предстоящем посвящении последних узнавали от самих будущих шаманов. В сущности, у сагайцев отчетливо обнаруживается деление шаманов на две группы - родовых и общеэтнических. Это свидетельствует о том, что у них шел процесс становления шаманизма общесагайским межплеменным культом, являвшимся отражением консолидации сагайцев в единый этнос.