Костюм шамана (по полевым материалам автора) время от времени частично обновлялся. После смерти близкого родственника с костюма снималось несколько кожаных кистей и заменялось новыми. Это выполнялось с целью магического “очищения” ритуальной одежды. Наряду с постоянными подвесками на шубе шамана могли быть временные. Например, ленточки из материи, называвшейся чалама, к костюму привязывали присутствующие на камлании в том случае, если они хотели узнать о своей судьбе. Когда их становилось слишком много, эти привески частично снимались с шаманских атрибутов.
Шаманский костюм, как и бубен, признавался священным предметом. Считалось, что его можно трогать только с разрешения хозяина. При перевозке костюма человек, посланный пригласить шамана, обязан был укреплять суму с шаманской шубой и шапкой на передний торок. За нарушение правил обращения с ритуальной одеждой духи подвергали человека строгому наказанию. Выше уже приведена легенда о шамане Абагае, умершем после самовольного пользования атрибутами шаманки Бардам. В связи с последним отмечу, что, по словам наших информаторов, у южных алтайцев костюмы шамана и шаманки были одинаковы (по сообщениям алтай-кижи М. С. Агылдаева, К. Т. Манышева, Н. А. Дядеева и др.).
В комплект ритуальной одежды шаманов южных алтайцев входила специальная шапка (куш перюк - шапка-птица) (см. фото 6, 7). Наиболее распространенный ее тип представлял собою “широкую (около 1/2 м) повязку. Раньше для повязки брали почти квадратный лоскут шкуры теленка оленя, рыси, а в более позднее время - ткань красного (реже коричневого) цвета. На ней вышивали тонкими суровыми нитками или шелком линии, разделяющие весь лоскут на три яруса (глазничный, лобный и затылочный), и нашивали раковины каури. По нижнему краю прикрепляли короткую бахрому из бус с раковиной каури на концах. К верхнему краю пришивали три пучка (в центре и по бокам) или ровно по всему краю перья филина, совы или беркута” [Прокофьева, 1981, с. 62-63] (см. фото 6, 7).
По окончании изготовления комплекта ритуальной одежды шаман обязательно проводил камлание, без крупных жертвоприношений. Хотя обряд совершался для удаления от манъака “скверны”, приставшей от “рук нехороших людей”, главный смысл его заключался “в определении пригодности или непригодности манъака к употреблению. Дух-покровитель… при камлании тщательно осматривает его и через внушение дает свое одобрение или неодобрение. Делаемые духом указания всегда исполняются: маньак исправляется, перешивается. Только после полного одобрения духа маньак становится священною одеждою и вступает в обычное употребление” [Анохин, 1924, с. 37].
У алтайцев комплект ритуальной одежды, состоявший из шубы, пояса и шапки, по мнению Е. Д. Прокофьевой, в “целом являлся символом птичьей шкуры. Бахрома изображала перья, вышивки - скелет птицы, отмечался и хвост птицы. Устройство и название шаманских шапок также отражает это значение костюма” [Прокофьева, 1971, с. 62]. Несколько иначе пыталась интерпретировать значение ритуальной одежды южноалтайского шамана Л. В. Чанчибаева. Частично она согласилась с пониманием шаманской шубы как символа птицы, но, исходя из осознания ее как шаманской брони, предположила, что на ней “перья, а порою, вся шкура филина, олицетворяя живую птицу, играла роль главного охранителя и защитника кама. Филин выступал как главный покровитель” [Чанчибаева, 1978, с. 39 ]. К сожалению, по данным исследователей верований алтайцев и по нашим полевым наблюдениям, в качестве главного покровителя филин не выступал. По алтайской мифологии, шаманы могли путешествовать, превратившись в филина (или приняв его вид). Эта птица, кроме того, признавалась алтайцами “вещей” (па сообщению теленгита Гаврила Долматовича Калкина, род саал, пенсионер, г. Горно-Алтайск, 1977 г.).