Скоро я услышал шаги Джессики, увидел, как она входит в гостиную. Зажмурился, и… позволил себе быть креслом. Шаги звучали все ближе. Я слышал дыхание Джессики, будто она была рядом. Знал, что она не более чем в двух футах от меня, смотрит на кресло.
Потом она ушла. Я знал об этом и, открыв глаза, понял, что она крадется по холлу в сторону спальни.
Не прошло и двух минут, как она вернулась. Она подскочила, увидев меня, и выстрелила дротиком.
— Поймала! — торжествующе закричала она. Затем покачала головой. — Почему ты сидишь здесь? Где ты был только что?
— Здесь, в этом кресле. — Не может быть! — Она перезарядила ружье. — Говори правду. — Клянусь, я был здесь, в кресле. — Лжец! Я смотрела под ним и за ним. Тебя нигде не было. — Не рядом — но здесь, в кресле. — Думаешь, я поверю, что дурацкий банный халат поможет? Если так, то почему я увидела тебя?
Я объяснил, что случилось. Она не впервые слышала о превращении. Вглядывалась в меня.
— Ты серьезно, так ведь? Этот случай поверг в изумление всех. Я пытался пересказать его Винифред, но стеснялся. У меня не получилось. Как и многое из того, что не поддается объяснению, произошедшее быстро забылось, исчезнув из разговоров и из памяти. Однако дверь была уже приоткрыта.
Вскоре после приключения с креслом мы отправились в Эквадор с Раулем, его женой Эльзой и дочерью Лордес. Винифред проходила сеансы исцеления у шамана-кечуа по имени Манко. Он был одним из моих первых учителей. После сеанса Манко рекомендовал утром, по пути в аэропорт, зайти на рынок и купить целебные травы для Винифред, чтобы она дома могла приготовить отвар, который, как заверил Манко, ей поможет. Он написал длинный список и посоветовал отдать его на рынке одной женщине, известной травнице.
Мы были поражены количеством трав, собранных и завернутых для нас в газету. Эта связка была размером с букет из четырех дюжин роз.
— Как мы пронесем это мимо службы безопасности самолета? — спросила Винифред, когда мы отъехали от рынка. — Это же живые растения.
В то время Эквадор участвовал в таможенной программе, в которой сотрудники службы безопасности, прошедшие специальное обучение в США, просматривали весь багаж пассажиров самолета. Сумки проверялись самой современной аппаратурой.
Строго контролировалось выполнение запрета на ввоз в США растений. В системе были свои преимущества. Во-первых, это экономило время таможенной службы Майями. Во-вторых, если растения были легальны, и отсутствовали попытки скрыть этот факт, то их просто изымали, что позволяло избежать дальнейших проблем.
Поэтому мы решили не пытаться прятать травы, а просто оставить их в сумке Винифред, чтобы любой, кто пожелал бы заглянуть, мог их увидеть. Когда мы приготовились проходить через пост службы безопасности, Джессика прикоснулась к связке и сказала:
— Будь газетой. Двое таможенников стояли за длинным столом, тщательно осматривали каждый предмет багажа пассажиров.
Джессика прошла первой. Один из сотрудников службы безопасности достал ее фотоаппарат и попросил открыть его. К счастью, дочь вынула последнюю пленку до того, как мы отправились в аэропорт. Таможенник посмотрел внутрь и несколько раз нажал на кнопки, затем вернул камеру Джессике, очень серьезно при этом кивнув. Тем временем его коллега был поглощен изучением содержимого сумки Джессики, выкладывая на стол свитер, четыре маленьких вышивки, которые она купила для друзей, расческу, книгу, дневник, ручку, калькулятор, кошелек и косметичку. Последние два предмета его заинтересовали. Потребовалось их открыть. Он рассмотрел каждую фотографию и заставил открыть каждую баночку крема или помады. Когда она открыла крышку пудреницы, он потрогал подушечку пальцами, поднимая маленькие облачка пудры. Он просунул ноготь за зеркало, чтобы проверить, плотно ли оно сидит.
Это не было обычным досмотром. Либо этих людей предупредили, что кто-то пытается покинуть Эквадор с чем-то очень важным, либо они пытались угодить невидимому для нас начальнику. Я никогда не видел ничего подобного.
Джессика прошла к выходу. Я подтолкнул Винифред вперед, не хотел оставлять ее одну. Когда увидел, как она подходит к столу, испугался. Боялся, что конфискуют травы. И потерял уверенность в законности того, что мы делали. Как, гадал я, они отреагируют на это изобилие шаманских «травок»?
Таможенник запустил руки в дорожную сумку, достал синий свитер, прощупал его. Затем начал выкладывать из сумки другие вещи. Они появлялись медленно, мучительно медленно: книга, косметичка, расческа, карандаши, калькулятор. Он открыл сумку шире и заглянул внутрь.
По его лицу скользнула ухмылка: первое проявление эмоций. Он залез рукой внутрь. Я затаил дыхание и посмотрел на Джессику. Служащий пробормотал что-то напарнику и достал журнал «Космополитен», разглядывал фотографию полуобнаженной дамы на обложке. Начал складывать все, что достал, обратно в сумку. Передал ее Винифред и помахал рукой. Досмотр закончился. Мы проскочили.
Пока я проходил процедуру проверки, голова шла кругом. Я не мог перестать думать о связке трав. Куда она делась?
Я прошел через ворота и увидел Джессику и Винифред. — Здесь, — сказала Винифред, показывая на сумку. — На самом видном месте. Самая большая вещь. Не знаю, как они пропустили. Как будто она исчезла.
— Как будто превратилась в газету, — поправила Джессика.
Несколько месяцев спустя я оказался в том же аэропорту Киото, покидая страну вместе с шестнадцатью членами нашей группы, которые только что провели десять дней вместе со мной и шаманами. Некоторые несли с собой копья, купленные у шуаров.
Так как шуары делают копья из очень твердого дерева чонта, они не используют ни каменных, ни металлических наконечников. Вырезают треугольные острия из эбенового дерева, достаточно прочные, чтобы проткнуть самую плотную шкуру животного или вражеский щит. Форма острия и длина древка многое говорят о назначении копья. Длинные, узкие острия используются для рыбной ловли. Толстые — для охоты на животных. Копья с меньшими наконечниками, разукрашенные змеями, — для церемоний. Боевые копья имеют наконечники в форме алмаза, острые грани которого сходятся в одну точку.
Я тоже нес копье. Оно было сделано лично для меня одним из шаманов ради «изгнания дьявольских воинов, которые разрушают леса». Хотя подарок был исключительно символическим, и речь никоим образом не шла о физическом убийстве лидеров нефтяных компаний, это копье, тем не менее, было настоящим боевым оружием. Около пяти футов в высоту, как и все боевые копья, оно предназначено не для метания, а для колющих ударов. Украшено кроваво-красными перьями тукана, и широкое острие — убийственно острое. Я нес вещь, которой было не место в салоне пассажирского «Боинга».
Днем раньше некоторые из моих спутников поспорили, смогут ли пронести копья в салон самолета. Было бы очень тяжело с ними расстаться, пусть даже на время. Один мужчина облепил наконечник полосками мокрой бумаги, на которую намотал красную бандану, чтобы копье выглядело, по его выражению, как «посох путешественника». Женщина привязала домотканую материю к копью, обернула ее вокруг древка, благодаря чему копье стало выглядеть как свернутый флаг. Кто-то нашел обрывок резинового шланга на помойке, недалеко от места, где мы провели ночь, и ухитрился втиснуть длинное тонкое копье прямо внутрь.
В автобусе на пути в аэропорт я взял микрофон. Высоко подняв свое копье, я сообщил, что превращу его в стебель тростника и пронесу на борт. Не знаю, что заставило так сделать, но меня переполняла уверенность, что все получится. Мои слова вызвали всеобщий смех. И я заявил, что это не шутка, что не буду ничего делать, чтобы замаскировать или спрятать копье.