Иекамусы йамана были в состоянии растягивать границы своего тела до 10 метров. Все, попадавшее в эту зону, воспринималось целителем как принадлежащее его собственному телу [124]. И, как уверяют нас различные этнографы, непогода стихала, как только кто-то из иекамус начинал на неё воздействовать.
В Лойма-йекамус, школе целителей племени йамана, постоянно собиралось множество целителей с намерением сделать погоду благоприятной. Когда во время длительных непогод возникала опасность перебоя в снабжении жителей Огненной Земли провизией, только йекамус мог отвести эту опасность. Для осуществления охотничьего счастья он затягивал свою песнь кованни: он устремлял взгляд в даль, простирал руки, хватал воздух, вращал сомкнутыми руками, словно отталкивая невидимую сущность от своего тела. Эти движения приманивали кеспиксов, души животных. В состоянии транса от призывал духов кованни, которые тотчас же подгоняли косяки сельдей и других рыб к тому берегу, где находилось бедствующее население. Духи кованни делали также так, что множество крабов выходило само на берег, так, что птицы опускались на близко расположенные камни, а целые семейства китов приплывали к берегу. После выполнения необходимой работы йекамусы отзывали духов вновь к Высокому Озеру.
Знание чего-то заранее облегчает жизнь в условиях суровой природы. Гузинде сообщает, что один из йекамус сказал: «Я вижу, как приближается длинный кану с тоувизива [125]». Спустя день, действительно появился косяк этих птиц.
И страшные эпидемии, разражающиеся среди жителей Огненной Земли, также бывали предсказаны задолго до их наступления [126].
Хельмут Петри рассказал, как он, будучи членом экспедиции Фробениуса в 1938 году, находился на туземной станции Мунья у Walcott Inlet в северном округе Кимберли и как с ним произошел непонятный случай. Один из его коллег поскакал в сторону Брокман-крик на севере станции и вернулся лишь на закате дня. Когда они вечером разговорились, выяснилось следующее: и Петри, и его коллега в одно и то же время разговаривали с йаорбида, одним туземцем, и оба на одну и ту же тему, а именно о родственных отношениях племени. Они были поражены: как мог йаорбида быть одновременно в двух различных местах и, как выяснилось позже, говорить в одно и то же время на одну и ту же тему? [127].
Старому Вабику, одному североамериканскому шаману племени миктак, также приписывались паранормальные способности. Он мог подставлять грудь орудийным и пушечным ядрам и обладал удивительной силой господства над элементами. Он мог вызывать также сокрушительные бури. Другой шаман, Сапиэль Сайамау, имел обыкновение курить звучащую трубку, которую он, как ленту, сворачивал вокруг своей шляпы, не переламывая её при этом. Одними лишь руками он сминал церковные колокола и делал на них вмятины, особенно если они мешали ему во время рассказывания историй. Как-то раз он остановил ветряную мельницу, так как мельник отказал старой женщине из племени мистак. По тем же причинам другая шаманка из племени мистак сделала так, что коровы одной из деревень не давали молока. Другой шаман племени мистак, Габриэль, сыграл с одним священником такую шутку: он заставил его лодку повернуть в обратном направлении, так что святой отец не попал в нужное место.
Шаманы используют свои способности, конечно, и в собственных целях, например, во время игры, когда они поворачивают кубик в нужном направлении. Шаманы вообще во время общих игр выбирают какую-то одну группу и пытаются манипулировать ходом игры в своих интересах. Возможность психокинетического и провидческого воздействия играет при этом особо важную роль [128].
О влиянии шаманов на погоду существуют сотни анекдотов, рассеянных по книгам, журналам и описаниям путешественников. В настоящее время пока что недоступно подробное описание, выходящее за пределы совокупности неисследованных индивидуальных способностей шаманов. Правда, в описанных наблюдениях выражается удивление по поводу неожиданного изменения погоды вслед за соответствующим ритуалом, однако каузальная зависимость до сих пор не была выявлена.
Будущий исследователь не может больше довольствоваться просто заметками на полях и субъективными комментариями, а этнология, коль скоро она предполагает всерьез заняться проблемой шаманства, должна в этом случае принять масштабы современной науки и проводить компетентные исследования.
Типичной реакцией исследователей и путешественников, столкнувшихся с психическим воздействием на природу, является растерянность, затем признание того, что здесь имеет место связь между ритуалом и изменением погоды, но всякий раз за некоторым размышлением следует высказывание: «Хотя и существуют вещи, которые не могут быть нами объяснены, но, вообще говоря, такого не может быть». Сохраняя подобные высказывания, этнология как бы предоставляла суть явления своему собственному развитию.
Индеец племени пабиотсо Джек Вильсон вызвал дождь во время своего посещения Свитуотер [129]. Он начал ритуал с того, что снял со своей шляпы вороньи перья и, как веером, обмахивался ими у лица. Тотчас же образовались облака, начался дождь. Когда он закончил обмахиваться перьями, дождь тоже прекратился.
Целитель племени лакота Лейм Дир рассказывает: «Как-то раз, когда я был маленьким мальчиком, состоялся праздник, и мы собрались играть. Слегка дождило, и я был в плохом настроении. И тогда моя бабушка сказала: «Почему ты не нарисуешь черепаху?» Но ещё до того, как мы закончили рисовать, дождь прекратился. Я бы мог высушить землю. Я бы мог все затопить с помощью особой черепахи, которая стоит на голове. Ты должен только знать верную молитву, верные слова, которые здесь нужно применить. Я не открою их тебе. Это слишком опасно, с этим не шутят. Я вижу на твоем лице характерное для белого человека выражение. Ты мне не веришь» [130].
Пит Катчес, другой целитель племени лакота, мог предотвратить грозную бурю с помощью танца солнца:
«Многие хотели идти, чтобы быть дома до того, как разразится непогода. Стена облаков приближалась. Они принесли мне мою трубку, которой я постоянно пользовался. Я называл её трубка-вождь. Я взял её и попросил Великого Духа разделить грозовую область пополам, чтобы мы смогли закончить свой танец солнца. Весьма заметно для всех завеса облаков распалась на две части до того, как достигла нас. Часть ушла на север, понеслась к Вайтриверленд, срывая крыши домов, опустошая сады и поля и ничего не: оставляя на пути. Другая же часть потянулась в югу, в направлении Пейн-ридж, осыпая все градом. А на площадке, где мы танцевали, всё время светило солнце» [131].
Воле шаманов подвластно направление ветра и степень его постоянства. Когда у селения племени павиотзо весной все время замерзала река, а они нуждались в рыбе для еды, они обратились к одному шаману из племени пирамид лак, который обладал способностью вызывать теплые ветры, растапливающие лёд. Шаман пел, а лёд тем временем отходил от берегов. Люди находили много рыбы и одаривали шаманов частью своей добычи, так как их труд должен быть оплачен только рыбой, в противном случае, шаман терял свою силу [132].
Фрэнк Джонсон Ньюкоум, ставший знаменитым, целитель навахо Хостин Клах и другие находились по дороге от Альбукверка до навахо-Reservat [133], когда столкнулись с циклоном, рождающимся в миле от них поперек их пути. Они остановили автомобиль. Клах вышел и бесстрашно помчался навстречу вихрю. Ньюкоум писал:
«Мы начинали уже ощущать боковой ветер, который всё засасывал к центру циклона, когда, к нашему ужасу, всё начало двигаться прямо в нашу сторону. Мы все стояли у автомобиля и наблюдали за образованием этого смерча. Я заставил детей поторопиться и сесть в машину. Но Клах повел себя совсем иначе: он стал медленно бежать в сторону движущейся массы, которая приближалась с шумом роя из тысячи пчёл. Время от времени он приостанавливался, поднимал ком земли или листок пустынного растения и отправлял всё это себе в рот, напевая при этом. Мы не могли просто повернуть и уехать, оставив его наедине с торнадо, и, кроме того, было уже слишком поздно бежать; поэтому мы просто остались сидеть — четверо мужчин, перепуганных до такой степени, что вряд ли кто-то видел. Клах продвигался всё дальше внутрь смерча, и затем вдруг поднял руки, выплюнул то, что было во рту, навстречу приближающемуся столбу ветра и затянул громкую песню. На мгновенье столб замер и затем разделился в центре. Верхняя часть взлетела вверх и была буквально «всосана» низко висящими облаками, нижняя часть, подобная большому опрокинутому горшку, сжалась в правом углу, принимая вновь прежнее направление [134].