Враждебность, зависть и ненависть других шаманов по отношению к знаменитому Единственному были столь велики, что те постоянно посягали на его жизнь. Когда Единственный однажды был позван к больному шаману, оказалось, что тот был заколдован враждебно настроенным халааитом. Это все было заранее подстроено и организовано вудахалааитами, племенем каннибалов, чтобы выманить Единственного из его деревни и убить. Они задумали расставить ловушки на пути, который вел к больному, например, невидимую магическую сеть, в которой Единственный должен был запутаться, и такую же невидимую яму, в которую тот должен был упасть. Так как эти ловушки не могли быть осознаны обычным человеком, они не могли причинить ему вреда; они могли повредить только шаману. Их план не удался. После победы Единственного над своими противниками те взбесились еще больше и готовы были сделать все, чтобы только убрать его с дороги. Они пригласили его на большой праздник и протянули ему человеческое мясо, которое было отравлено. Но халааит, которому он спас жизнь, предупредил его об опасности. Единственный прорезал дырку в своем желудке, и мясо вышло наружу. Его дух-союзник положил его в пищу враждебных халааитов, которые вскоре лежали в предсмертной агонии и все умерли. Так Единственный преодолел всех своих врагов [229].
Племя пайе из Тюкано в Южной Америке проводило свои военные перестрелки под воздействием наркотиков. В то время, как тела обоих партнеров лежали дома в состоянии глубокого транса, они встречались в небе, в земных недрах, в воде или на горе и молниями стреляли друг в друга; они превращались в змей и ягуаров и воздвигали вокруг сердца противника каменный вал, отчего его мир начинал сужаться. Для самозащиты атакованный может превратиться в муху, но если его универсум сократился до размеров апельсина, он не может больше надеяться на спасение [230].
Для лапландцев преисподняя является местом средоточения опасности. Не только живущие там сущности обладают способностью вредить шаману, но шаманы других племен своими враждебными действиями могут сделать так, что он навсегда останется в преисподней. Многих шаманов, как видно, постигает такая участь. Как и шаманы якутов, инсценирующие ежегодно бои духов животных, сражаются между собой лапландские шаманы, садясь друг против друга и направляя на противника своих духов-союзников в образе духовных птиц или оленей. Дух-союзник скандинавских лапландцев зовется Зуейе, то есть «песнь», и существуют тени-рыбы, тени-олени и тени-змеи, которые сопровождают своих шаманов во время их путешествий в преисподнюю, чтобы они могли забрать домой умершие или похищенные души. Если во время схватки такое животное-тень будет ранено, то же происходит и с владельцем животного, а если этот зверь будет убит, то и шаман умирает [231]. Примером может служить бой между двумя лапландскими шаманами. Во время одного большого праздника хозяйка внезапно умерла. Присутствующий при этом шаман тут же отправился следом за душой. Он гнался за ней в сопровождении кита и оленя, который тащил сани и взял в придачу гребную лодку. После долгой погони он свалился, как подкошенный, — на губах у него была пена, лиио почернело, тело на животе раздвинулось, словно от надреза, и он умер. Тогда вмешался другой шаман, которому хотелось узнать причину гибели первого. Ему удалось оживить хозяйку и понять, почему погиб его предшественник. Тот плыл в облике кита по морю, тут его подкарауливал враждебный шаман с заостренным колом в руках, которым он вспорол первому шаману живот, что в сфере материально зримого выглядело как взрезанный живот [232].
О другом столкновении с крайне трагическим исходом повествует Эдвард С. Куртис [233]. Состоялся бой между индейцами Дитя Лекаря и Волосы Колтуном. Когда они курили, Дитя Лекаря спросил: «Ты силен?» И тогда Волосы Колтуном заверил его: «Я обладаю огромной силой». Дитя Лекаря сказал: «Тебе приходилось видеть соломинку, дрожащую весной во время разлива? Мое снадобье сделает тебя ей подобным!» Волосы Колтуном отвечал: «Мое снадобье поразит тебя слепотой, так что остаток жизни ты будешь бродить во тьме!» После этого каждый в своей палатке приготовил снадобье. Уже вскоре Волосы Колтуном начал так дрожать, что с трудом мог держать в руках миску с водой, но не пролил из нее. Дитя Лекаря с этого же дня навсегда потерял зрение. Когда Волосы Колтуном уже не мог больше переносить свое состояние, он сказал своему племяннику: «Хорошо ли это, сын мой? Я не смогу никогда больше жить так, как прежде; я все время буду дрожать, как теперь. Надень на меня боевое снаряжение, обмажь меня моим снадобьем и затем убей». Он долго уговаривал племянника, пока тот не согласился: «Хорошо! Я убью тебя». Он одел дрожащего человека, обмазал его и сказал: «Отец, посмотри на меня. Видишь мой указательный палец? Ты должен взять его с собой». После этого он отрубил свой палец, приложил винтовку к груди своего дяди и спустил курок. Большинство шаманских боев проходят между их душами, но возможно превращение в материальные формы — в животных, в птиц, в облака или в других людей. Так как жизнь родового общества и народов, Живущих охотой, тесно связана с миром животных, естественно, что шаманы принимают в своих сраженьях обличье животного. В одном из рассказов чукчей говорится о подобном превращении в животного. Один шаман спросил другого, в кого тот превратится. «В сокола, — был ответ. — А ты?» На это другой отвечал: «В большую птицу-ныряльщика!» Оба приняли облик этих птиц, и бой начался [234], беспрерывно пребывают в состоянии войны не только внутри племени, но и с шаманами различных других племен. Особенно воинственные шаманы называются «булантка»; они могут стать особенно опасными для другого шамана, так как подстерегают его, когда его душа спускается в преисподнюю, и пытаются ее там поймать. Способность превращаться в животное — в птицу или насекомое — они используют, чтобы наблюдать за своими жертвами. И пребывая в нематериальном облике, они используют во время охоты на зверей и людей лук со стрелами. Их жертвы умирают в течение нескольких дней после выстрела стрелой из лука. Широкогоров рассказывает о перестрелке двух шаманов, закончившейся для обоих сравнительно благополучно. Как-то ночью один шаман охотился на соляном болоте и увидел сверкавший огонь, который медленно спускался. Он вытащил нож и отправился назад к дому. Дома он рассказал, что ему пришлось пережить. Он рассказал, что пришел Заниуни, другой шаман. Он призвал всех сохранять спокойствие и лег спать. Находясь в состоянии сна, он стал искать нападавшего и нашел того сидящим перед палаткой в своем лагере. Он обругал его, назвал его опасным человеком, который бродит по ночам в обличье огня. Пристыженный, Заниуни во всем сознался и обещал этого никогда не делать.
Лапландцы напускают своих животных-духов друг на друга в бою. Если их животное-дух, которое может являться духом-союзником или просто их собственной душой, оказывается побежденным, то они бывают совершенно изнуренными в своей физической ипостаси; если же умерщвляется их второе Эго, то они вскоре умирают [235]. В историях из жизни финского племени лаппмарк рассказывается, как проводят магические бои ноаидиты, шаманы. Они, например, похищают стада оленей своего противника и угоняют их на собственные пастбища.
Во многих историях рассказывается о несчастливом исходе состязания и о смерти шамана. Одна особенно трагическая легенда повествует о двух шаманах племени юкагиерен, состязавшихся в двух различных бытийных плоскостях. Они напускали друг на друга своих духов-союзников, то есть покидали свои тела и посылали в бой свои души. Рассказывают, что шаманы в этом столкновении обстреливают друг друга, совершают «n'eayi'num», или съедают друг друга, то есть делают «n'eleu'nununi». Один из шаманов сказал своему другу: «Давай попытаемся прокопать себе путь сквозь скалу. Посмотрим, кто скорее это сделает». Каждый из них отправил свою собаку-духа, чтобы тот сделал эту работу. У одного был дух собаки мужского рода, у другого — женского. Оба прокапывали себе путь сквозь скалу бок о бок до тех пор, пока собака мужского рода не достигла середины горы и не пошла дальше — другой проиграл. И тогда побежденный шаман предложил состязаться в полете. Они надели свои пальто и превратившись в аистов, полетели в сторону от этого места. Когда они летели над берегом, то увидели внизу дом; они скользнули вниз и встретили в этом доме жену владыки океана, Ко'бун По'гил. Женщина встретила их приветливо, угостила, и когда пришло время сна, то шаман, которому принадлежал дух собаки женского рода, лег так, как это принято у юкагирен, а именно к детям, в одном из углов палатки, в то время как второй лег вместе с женой владыки океана. «Тебе лучше лечь с детьми в углу палатки, — сказала она ему. — Я ведь замужем, а мой муж такого не любит». Но он пренебрег этим предостережением. На другое утро его спутник обнаружил его мертвым. Его убил владыка океана. Но и спасшегося бегством шамана вскоре также постигло несчастье. Он повстречал безголового одноглазого человека, рот которого находился подмышкой. С ним он провел следующую ночь; а наутро, когда одноглазый еще спал, он забрал его железные сапоги, надел их и поднялся в небо. Вскоре он услышал просьбы и мольбы одноглазого, чтобы тот скинул вниз сапоги. Но шаман был неумолим, и тогда одноглазый бросил вдогонку шаману перчатку, которая вырвала клок из одежды шамана, тут же упавший вниз. Безголовый проглотил лоскут, а летевший шаман, увидев это, стал просить одноглазого вернуть ему кусок одежды, уверяя, что отдаст за это сапоги. «Теперь уже слишком поздно, мы уже достаточно причинили друг другу вреда», — возразил безголовый. Шаман же отвечал: «Хорошо, тогда ты никогда не покинешь это место; ты умрешь здесь!» Безголовый сам был шаманом, и, когда летящий шаман вернулся домой, он сказал своей семье, которая радовалась его возвращению: «Не радуйтесь, я долго теперь не проживу». И как он и предвидел, он скончался на следующее утро [236].