С шаманами из Круга я встретился во второй раз при совсем других обстоятельствах. Они были робки и сконфужены - песочница, в которой мы собрались, источала сегодня тепло, будто специально для меня. Я ни на минуту не выпускал из головы, что Витька - он, кстати, тоже был здесь - не питал перед Кругом особого пиетета - он, как лев гиенам, лишь позволял находиться рядом.
- Ты это... извини за то, что я тебе врезал, - сказал Антон, неловко попытавшись хлопнуть меня по плечу. Получилось плохо.
Зуб - на месте выбитого - меня никто не попросил продемонстрировать, однако я с удовольствием демонстрировал волчий клык, выросший буквально на пустом месте. Я вёл себя безобразно: ругался с Машей, бросался песком в глаза Данилки - самого младшего шамана, беспощадно высмеивал страхи и дурацкие суеверия членов Круга. Они смотрели на меня с возрастающим ужасом, а Витьке, кажется, было плевать.
На этой встрече главной темой был маньяк.
- Он не хочет, чтобы лето длилось вечно, - взахлёб рассказывала Машка. - Это злой человек. Он прямо-таки спит и во сне видит, как отправить всех детей в школу. И я знаю, зачем ему всё это понадобилось. Он серийный убийца, а у серийных убийц всегда обострение осенью. Будет караулить нас за гаражами, а потом убивать и хоронить у себя в погребе. Помнишь, год назад пропали близнецы из сто сорок девятого дома? Говорят, будто они сбежали от родителей, потому что отчим колотил их. Или переехали к настоящему отцу. Но это всё сказки. Их убили. Эти двое - те, о которых мы знаем, а сколько таких, об исчезновении которых родители предпочитают замалчивать! Вот, например, кто-нибудь видел этим летом Полинку из четвёртого подъезда?
- Она, вроде, в деревню уехала, - сказал кто-то.
- Цыц, - перебила девочка и ткнула пальцем в небо, словно человек, о котором они говорили, восседал на одной из веток над их головами. - Говорю вам - погреб у него полон человеческих костей с прошлой осени. И, конечно, не нужно забывать про машины.
- Что за машины? - спросил я, удивлённый возникшему в голове образу богатея в тёмных очках, у которого в подземном гараже ты обнаружил достаточно (для любого мальчишки) автомобилей для того, чтобы остаться там навсегда. Этот образ никак не вязался с тем, что я видел... вернее, ощущал в лесу. - Он их что, коллекционирует?
- Не те машины, - замахала руками Маша, - Другие! Механизмы, которые приближают зиму. Любой кусок железа, который попадает ему в руки, становится частью этих машин. Мы следили, мы видели - когда он выходит из своего гаража поздним вечером, лицо у него покрыто копотью, а руки в масле. Из карманов торчит то гаечный ключ, то отвёртка... как ты думаешь, для чего всё это нужно? Разве ты не замечал, как дрожит земля, особенно лунными ночами? Ну да, куда тебе, ты домашний мальчик. Так вот, знай, что он трудится вовсю, чтобы оборвать жизнь лета, и оно рано или поздно станет его первой жертвой.
Она огляделась - вокруг вздымали свои мускулистые ветви-руки типичные для самарских дворов тополя. Воробьи рылись в земле или дрались из-за крошек, разбросанных сердобольными бабушками.
- С наступлением осени эти места станут непригодны для шаманов. И, самое главное, - станет непригоден лес.
Я хотел было высмеять и эти страхи, но, вспомнив ту ночь - ночь, которая меня изменила, промолчал. Глаза всех присутствующих - кроме Витьки, который вытащил сигарету и закурил - взошли на лица, как с добрый десяток полных лун. Если бы мой новый приятель не был самым большим засранцем на всём белом свете, я бы подумал, что он и есть этот таинственный незнакомец, который хочет, чтобы лето побыстрее опустошило свои склады, обнулило счета. Но, зная Витьку... нет, только не он.
После того, как все разошлись, мы с ним долго сидели на берегу небольшого озера в парке неподалёку, наблюдая за сонными рыбаками, в ногах которых купались обнаглевшие голуби. Витька довольно быстро заснул, пригретый солнышком, а я грыз травинку и думал. Действительно ли лето продлится вечно, как то обещает Круг? И что же - нам тогда вечно останется по десять-двенадцать лет, а родители мои вечно будут в разладе?
Загадка.
У Витьки дома тоже было не всё в порядке, и поэтому он оттуда свалил.
- Моя мать умерла, - рассказывал он. - Два года назад.
- Как это случилось?
- Её убил отец.
- Значит, твой отец убийца?
Витька пожал плечами.
- Он горький пьяница, только и всего. Был таким. Сейчас не знаю. Выглядит почти нормальным, но мне уже всё равно. Он не помог матери. Валялся пьяным, в то время как она приняла все эти таблетки. Он мог бы вызвать скорую, попробовать её откачать, но нет.
Я промолчал. Не знал, что на это ответить. Витька продолжал:
- Это случилось уже после того, как я ушёл из дома. Но началось гораздо раньше. Я всё время сидел в своей комнате. Сидел и слушал, как мама упрекает отца. Их бесконечные ссоры, битьё посуды. Отцовский пьяный бред. В такие дни я не включал свет, просто сидел там, в темноте, один, боясь, как бы они не вспомнили про меня. Наверное, тогда и зародилось моё шаманство. Я чувствовал, как что-то проникает в меня через кожу. Что-то прорастает.
- И что же это? - спросил я.
- Настоящим шаманом может быть только одиночка. В тебе тоже это есть. Ты станешь отличным шаманом.
- Одиночка - это как?
Витька проявлял потрясающее терпение.
- Это тот, кто ото всех далеко. Одиночка не смотрит по сторонам, зато в себя заглядывает так глубоко, что видит скрытые от других вещи. Он должен оставаться с ними наедине - каждый день.
Довольно скоро я встретился с маньяком лицом к лицу. Мне всегда было интересно, как выглядят и чем занимаются маньяки, когда не убивают людей. Оказалось, маскируются они довольно неплохо. Они могут жить через дверь от вас, могут ходить в один с вами магазин и приветливо беседовать с продавщицей.