В конце этой затянувшейся сцены мы углубились в лес и, продравшись сквозь заросли орешника, оказались на крошечной полянке, посреди которой лежал перевёрнутый каркас скамейки. Меня толкнули в спину; обернувшись, я едва удержался оттого, чтобы не расчихаться. Пять пар заинтересованных, строгих, досадующих, любопытных глаз не заглядывали разве что ко мне в рот, зато кое-кто совершенно определённо присматривался к моим ноздрям, будто всерьёз собирался увидеть там продетую через кольцо кость, как у африканского аборигена, или ведьмины волосы.
- Давай, - потребовала девочка. - Сделай что-нибудь.
- А что нужно делать? - спросил я, чувствуя, как стучат в стенки черепа молоточки паники.
Все пятеро переглянулись.
- Как что? Ты хочешь вступить в Круг или нет? Так покажи, на что ты способен.
Так вот кто они такие... Круг, о котором упоминал Витька! Они похожи на него, как золотая рыбка похожа на матёрого речного окуня.
- Но сейчас же день.
- Если ты стоишь того, это тебе не помешает, - сказал старший парень. Насмешливо прибавил: - Думаешь, духи, типа, в отпуске днём, а ночью в очередь выстраиваются, чтобы тебя выслушать?
Я вспомнил, как Витька притворялся вороном. Мне, конечно, далеко до большой чёрной птицы, воспетой во множестве страшных сказок и фэнтези-историй, но воробышком - да, воробышком можно попробовать обернуться.
Отчего-то я не сомневался, что получится. Наверное, Витька своим небрежным "в тебе тоже это есть" переставил мебель в моей голове так, что каждая из подъездных старушек, с которыми я прилежно здоровался, войдя туда, воскликнула бы: "Неужели здесь живёт тот вежливый мальчик! Не могу в это поверить!"
Но не я успел открыть рот, чтобы изложить эту идею, как мои пленители заголосили все одновременно - словно семейка лягушек на болоте, приветствующая наступление ночи.
- Давай, покажи свои ноги. Если ты и правда из наших, на левой у тебя будет шесть пальцев...
- А ну-ка, спой для нас. Я знаю, каким у шамана должен быть голос...
Белобрысый мальчишка сильно младше меня стиснул кулачки. Он явно за меня болел.
- Возьми камень и сделай из него жабу. И чтоб прыгала!
Я покачал головой.
- Могу только обернуться воробьём. Ну, то есть, попробовать.
Все закивали, кто со скепсисом, а кто с надеждой. Понять бы только, как это работает... Я вообразил тонкие лапы, движения, похожие на движения рук армянки-торговки на рынке, деликатный клюв, которым так удобно подбирать с земли зёрнышки, представил, как я примеряю всё это на себя, словно свежую, ещё дышащую фабрикой и крахмалом, школьную форму. Присев, попытался подпрыгнуть, как маленькая птичка. Запутавшись в ногах, чуть не упал и в отчаянии взмолился неизвестно кому: "Пусть всё получится, и эти люди увидят то, что их удовлетворит!"
Деревья печально качали головами под свинцовым небом. Они напоминали стариков, которые осматривают новорожденного ребёнка, чтобы признать его неполноценность.
- Да ты же ничего не умеешь!- послышался голос девочки. - Антон, по-моему, он нас дурит.
Я огляделся и увидел, что надежда на всех лицах сменилась брезгливостью.
Старший (именно его звали Антоном) протянул ко мне руку, схватив как щенка за шкирку, потащил наверх, как будто хотел окунуть головой в самое небо. А затем резко, без предупреждения, сыграл на моей челюсти какую-то ужасную мелодию своим кулаком.
- За что? - прошамкал я, чувствуя, как реки крови выходят из берегов.
- Я скажу! - воскликнул самый маленький, вытянув вверх руку как на уроке. - У шаманов, таких как мы, зубы вырастают сами собой. И очень быстро!
- Покажи-ка, - повелительно сказал Антон и, не дожидаясь пока я исполню его требование, полез пальцами в рот.
Беззвучно рыдая, я перекатывал языком выбитый зуб. Выплюнуть его в рожу обидчику у меня никогда бы не хватило смелости. Перед глазами плясали искры, будто лес вокруг пылал, а дети, что меня обступили, медленно превращались в горстку пепла... я страстно желал, чтобы так оно и было.
- Ничего, - резюмировала девочка, присовокупив крепкое нецензурное слово. - Витька ошибся.
Они расступились, дав мне упасть. Ноги не держали, и я скосил глаза: вдруг они уже превратились в воробьиные лапы? Я бы доказал им тогда... доказал, что я не хуже, что тоже могу делать замечательные, волшебные вещи.
Антон пнул меня ногой под рёбра.
- Это чтобы ты знал цену, которую придётся платить за попытку выдать себя за шамана. И познал цену нашего разочарования. Держись подальше. Иначе будет хуже.
Я боялся, что они все будут меня бить, но они просто повернулись и ушли. Было слышно, как хрустит под подошвами кроссовок листва.
Осколок зуба мешался и будто бы грохотал там, между щекой и языком. Лес полнился тётками с их маленькими мохнатыми собачками, мужчинами, которые кидали палки своим овчаркам. Истекая горькой обидой, я брёл домой. Где они все были, когда меня избивали? Или это тоже часть их зловредной шаманской магии? Меня окликнула баба Таня из двадцать пятой квартиры (её коккер-спаниель по кличке Проппер приветственно лаял), но я не обернулся и ускорил шаг. Она близорука, пусть думает, что обозналась.
- У тебя вся спина грязная! Ты что, с гаража упал? - кричала баба Таня и смотрела, как я ухожу прочь, качая головой. - Эти мальчишки...