Старая Исхаг махнула рукой, и гном промолчал, поражаясь про себя точности её определений. Интересно, много ли среди орков таких разумных, терпимых, и готовых помочь, как старая Исхаг? Вряд ли, большая часть молодёжи полагают доблесть в войне, все помешаны на оружии, поединках, военных трофеях... А у этой старухи никакого оружия нет, кроме двух ножей, да и те для кухонных и бытовых надобностей. Ни лука, ни арбалета, есть два топорика - и это всё оружие.
Вороны просидели в ногах у гнома до середины дня, а затем с прощальным криком поднялись в низкое серое небо. Проснулась девочка и завозилась, пытаясь выбраться из перевязи. Её светлое и весьма серьёзное личико выглядывало через край самодельной колыбели. Старая Исхаг извлекла девочку из мехового свёртка и дала каравану сигнал остановиться.
Огневичок согревал воздух вокруг малышки, пока она быстренько опорожняла кишечник и мочевой пузырь, после чего старая Исхаг вновь подняла в седло закутанного по уши детёныша. Малышка не пожелала укладываться в импровизированную колыбель, поэтому старая шаманка отпустила поводья и поставила её перед собой. Девочка устойчиво стояла на широкой луке орочьего седла и обозревала бескрайнюю степь, по которой слабый ветер гнал ледяную крошку.
Фахадж поражался способности старой шаманки переносить холод, обуви на ней нет, грубые войлочные шаровары укрывали крупное тело от голеней до талии, голова непокрыта, торс же прикрыт чем-то вроде мешка, подпоясанного неожиданно красивым кожаным поясом, на котором гроздьями висели причудливые шаманские побрякушки. Они издавали мелодичный звон, причём все время меняли тональность и силу звучания. Фахадж просто изнывал от любопытства, но благоразумно помалкивал.
Старая Исхаг сунула девчонке кусок сыра, высохшего до состояния камня.
Фахадж вопросительно уставился на шаманку.
-Зачем малышке такое есть?
- У неё зубы режутся, пусть растирает дёсны, они меньше будут чесаться. Да и есть она уже хочет. Но останавливаться не станем, надо пройти как можно дальше на Юг.
Устав стоять, девочка села на луку седла, привалилась спиной к груди приемной матери и мгновенно уснула, не выпуская из рук кусочек сыра. Старая Исхаг уложила найдёныша в перевязь, поправила импровизированную сбрую, поудобнее перехватила поводья и прикрыла глаза, расслабившись в седле особым образом. Такой способ позволял дремать на ходу, не боясь свалиться с лошади, чему немало помогала и особая конструкция луки орочьего седла. При желании и при наличии хорошо выученной лошади в седле можно крепко спать. Дремля в полглаза, старая Исхаг качалась в такт шагам лошади и отслеживала краем глаза направление по светилу, которое слабо маячило сквозь туманно-жёлтую дымку, застилающую небо. Солнечный диск всё время оставался справа сзади за её плечом, и Фахадж только успевал поражаться, как эта старая орка умудрялась направлять коня в нужную сторону, не открывая глаз.
Уже некоторое время назад почти ровная степь сменилась сначала невысокими холмами, а затем холмы становились выше, начали попадаться крупные валуны округлой формы и маленький караван замедлил движение.
Старая Исхаг подозвала волков и велела поохотиться для себя и путников, а затем призвала духа-разведчика и отправила на поиски воды.
Первыми вернулись волки с тремя большими нелетающими птицами, а спустя малое время вернулся и дух.
- Неподалёку есть ручей, уважаемый Фахадж. Остановимся поближе к источнику, там хватит места и нам и лошадям.
Каждая стоянка всегда сопровождается тысячью мелких и необходимых движений, размышляла старая шаманка. Уложить спящую девочку поудобнее. Расседлать лошадей, напоить, обтереть каждую, если есть чем, и стреножить, пусть щиплют траву, если найдут. Разложить в нужном порядке груз. Вытащить тяжёлый куль с полотнищем шатра. Выставить сорок стоек на нужную длину. Выстелить землю старыми кошмами. Вбить в землю сорок стоек или просто попросить духов поддержать их до утра. Установить и закрепить шатёр. Навесить и закрепить входное полотнище, подготовить место для очага, разложить груз, устроить со всем удобством раненого. И предварительно помочь ему облегчиться подальше в степи. Обтереть гнома. Доставить в шатёр.
На этом месте старая Исхаг перестала развлекать себя перечислением дел и попыталась ощипать птицу. Не получилось, тогда она просто сняла с нее кожу вместе с перьями, обмазала крупную тушку пахучими травами, поместила в большой котелок, плеснула немного воды и накрыла крышкой. После сунула котелок в пламя магического костра, установив так, чтобы котелок не раскалялся, а нагревался от костра. Во втором котелке уже булькала каша, за которой присматривал старший гном. Мимоходом высыпав в котелок с кашей пригоршню трав, старая Исхаг обернулась к Фираду.
- Попробуем сейчас встать. Я подниму ездового духа на уровень... откуда у тебя ноги растут, ты спустишь ноги на землю и постараешься устоять. Понял?
- Да, уважаемая.
- Так. Теперь вставай. Стоишь? Хорошо... шагни. Что, сильно болит?
- Вообще не болит, просто ноги не идут.
- Ты почти три дня лежал неподвижно, твои мышцы разучились работать. Ничего, это пройдёт. Обопрись на отца... вот так, пройди немного вперёд, теперь назад. Хорошо. Рана твоя прекрасно затянулась ещё утром. Я удивлена, что на тебе есть такого, что способствует быстрому заживлению ран?
- Целительский амулет, но он уже почти разрядился.
- Понятно. Но всё равно не делай пока резких движений. Можешь ходить, приседать, но всё делай медленно - на всякий случай. А завтра посмотрим.
- Спасибо тебе, - попытался поклониться молодой гном, но поморщился и аккуратно присел у огня.
Старая Исхаг отмахнулась, велела молодому гному равномерно поворачивать у огня котелок с птицей и занялась проснувшимся детёнышем. Первым делом раздела малышку донага, внимательно осмотрела со всех сторон, быстро обтерла тельце чистой тряпицей, смоченной из тыквы-горлянки, натянула на малышку меховую безрукавку, сидящую на ней, как огромная шуба. Дитя попыталось попрыгать на кошме, но под весом "шубы" шлёпнулось носом вперёд. Все с интересом наблюдали, как девочка пытается встать, наступает на полы безрукавки, падает и упрямо повторяет попытки подняться во весь рост.
Старая Исхаг подхватила детёныша на длиннопалую ладонь и улыбнулась, показав клыки. Малышка заинтересовалась клыками и сделала героическую попытку уцепиться за левый нижний клык. Старая Исхаг плотно сжала губы, потешаясь над безуспешными попытками детёныша отковырять один клык себе, и Фахадж поразился старческой красоте лица в общем-то некрасивой старухи. Ловким движением старая шаманка натянула на девочку шароварчики из числа её одежонок, тремя движениями выкроила из старой рубахи накидку, наскоро сшила по бокам оленьими жилами и получилась детская рубашонка длиной до колен.
Фахадж с поклоном преподнёс старой Исхаг собственный гребень для бороды - в подарок.
- Вот за это тебе спасибо, уважаемый Фахадж. Мой гребень сломался еще две луны назад.
Старая Исхаг тут же расчесала девочке сбившиеся волосы и заплела короткую, но уже толстенькую косичку, в которую вставила обрывок верёвки.
И только затем занялась собой. Подхватила лапой кусок ткани от изрезанной рубахи, тючок с одеждой и ушла к ручью. Фахадж мгновенно покрылся мурашками, стоило только представить, как на берегу ручья - зимой! - старая шаманка совершает омовение. И спустя некоторое время имел удовольствие видеть, что вернувшаяся старая Исхаг выглядит бодрой и вполне довольной жизнью. Старая шаманка на ходу вытирала остатками рубахи мокрые волосы. Она по-прежнему была босиком, но вот странно - её лапы вовсе не выглядели грязными. Шаманская магия? И серебристый мех казался вполне чистым и приглаженным.
К тому времени, как еда была готова, старая Исхаг уговорила и старого гнома вымыться у ручья, согрев вокруг него воздух огневичком. Контраст между холодной водой и обжигающим воздухом оказался неожиданно приятным и бодрящим, так что Фахадж нисколько не пожалел о том, что дал себя уговорить. Напротив, вымывшись и сменив одежду, он почувствовал себя родившимся заново.