- Так, уважаемый Фахадж, - орка налила ему в подаренную чашку гномьей настойки, - выпей и приди в себя.
Гном завертел головой.
- Лучше твоего отвара из той приятно пахнущей травы, - гном просто изнемог от наплыва чувств, - и давай думать, что мы будем с этим делать. Попроси Хозяина Долины принять участие в беседе. Его советы могут быть бесценными.
- Сначала выпей, успокойся, а потом и поговорим. Отведай угощение.
Гном закатил глаза, как эта орка не понимает, что решение надо принимать быстро?! Если за ним следят духи, скажем, нашего друга Эльреги, то...
- Успокойся, всех твоих сопровождающих Гичи-Аум уже отправил туда, откуда их призвали, так что здесь ты в полной безопасности, - оскалилась Исхаг, - ну, что ты смотришь на меня такими глазами, Фахадж? Ты не знал, что твой дом напичкан эльфийскими амулетами? Знал? Прекрасно! Не вздумай их уничтожать. Как только вернёшься домой, сообщи супруге, что месторождение есть, но топазы там жёлтые, редко голубые, да и желтизна имеющихся сомнительна. Что клановый шаман ошибся и розовых камней там отродясь не бывало. Предупреди домочадцев, чтобы не слишком откровенничали даже наедине друг с другом, кто знает эти эльфийские неожиданности, вдруг камни амулетов работают и на большом расстоянии?
Завершая свою прочувствованную речь, орка сунула Фахаджу большую чашку отвару.
- Пей! И успокойся, наконец! Нам нужна твоя трезвая голова.
Гичи-Аум неторопливо проявил свою сущность, на сей раз приняв облик орочьего шамана. Исхаг со знанием дела разглядела даже клановые татуировки неведомого миру клана, украшавшие Отца Долины.
Фахадж отпил половину чашки и медленно пришёл в себя. Такую новость хорошо бы запить тем страшным гномьим самогоном, который некоторые отщепенцы гонят из грибов. Он помотал головой, не веря своим глазам... два орочьих шамана смотрели одинаково встревоженно.
- Ну как ты? - участливо осведомилась орка, - успокоился?
Достойный гном согласно покивал, успокоишься тут, как бы не так! Однако усилием воли взял себя в руки и спросил:
- Уважаемый Гичи-Аум, - гном отвесил поклон, - ты сможешь указать нам, как именно проходит эта жила с камнями?
Величественный орочий шаман снизошёл до вопроса:
- Зачем тебе это?
- Если жила идёт рядом с пробитыми штольнями или пересекает их, я должен это знать, чтобы повернуть проходку в другую сторону. Другого выхода нет, я готов навеки забыть об увиденном, дабы не стать тем камнем, что стронет снежную лавину. Жизнь гномов едва восстановилась после последней войны, а теперь стоит эльфам прознать об этом месторождении, они сметут с лица гор не только эту долину и наш город.
- Теперь понятно, что тут делает этот эльф, - пробормотала Исхаг, - только неясно за кого именно он радеет. За себя или за народ эльфов? И только ли в этих камнях дело? Что ищет он у народа гномов?
- Он изгнанник, - возразил Фахадж.
- Я бы не стала верить на слово такому другу.
Гном кивнул. Гичи-Аум всё хранил молчание. Проникнувшись этим молчанием, собеседники почтительно умолкли. Шаманка разлила остатки отвара по чашкам, оглянувшись на завозившуюся малышку Исхагор. Девочка сладко спала на кошме, охраняемая уже тремя духами.
- Говорите тише, - попросила Исхаг, - пусть дитя спит.
Низкий вибрирующий голос наполнил пространство шатра и орка поморщилась. вибрация отозвалась болью в зубах. Гичи-Аум несколько уменьшил силу звука.
- Значит, вы хотите скрыть найденное ото всех?
- Да! - в унисон отозвались оба собеседника.
- Я понял, - кивнул Отец Долины, - ваши ходы ведут прямо к той жиле с красными и розовыми камнями.
Фахадж застонал, и как теперь убедить короля и Совет гномов, что штольни надо засыпать?!
- Не надо ничего засыпать, - прогудел главный дух, - я вытащу на поверхность все эти камни, их там не так уж и много.
- Ты сможешь похоронить их так, чтобы никто не нашёл их кроме Исхаг? - гном живо вскочил, - не надо скрывать их навсегда, сохраним камни на чёрный день. Не известно, как именно сложится наше будущее, возможно, когда-то эти камни сохранят жизнь не только госпоже Исхаг и её ребёнку, но и нам, гномам. Ты понимаешь меня?
- Успокойся, - прогудел Гичи-Аум, - сядь и не буди малышку. Мы так и поступим. Мои духи вытянут всю жилу на поверхность, а Исхаг спрячет там, где я укажу. Есть надёжное место, но я настаиваю, чтобы тайной владели вы двое, поэтому прятать будете вдвоём. Ты должен понять, гном, что Исхаг не вечна. Мне моя судьба тоже небезразлична, как и моим духам. Слишком давно мы живём в этой долине, чтобы так просто отдать её на разграбление.
- Изъятая порода месте с жилой наведёт гномов на ненужные мысли, - возразил Фахадж.
- Не наведёт, - дух долины, поправил шаманскую висюльку на груди, - мы заместим вынутый грунт, скажем, гранитом. Такое возможно?
- Д-д-а, пожалуй, - выдавил Фахадж, - а в том направлении стоит пробиваться дальше?
- Мы переместим большой обломок гранитной скалы, который намертво перекроет оба ваших хода, а вот добывать жёлтые камни имеет смысл в другом направлении, я обязательно покажу тебе. Завтра. С рассветом.
И Гичи-Аум медленно растворился в воздухе, покинув шатёр. Гном обессиленно опустился на кошму, с силой потёр руками лицо, ну и денёк выдался!
Исхаг предложила ему помыться с дороги и, не слушая возражений, отправила к водоёму в малой пещерке. Сама же занялась проснувшейся девочкой, отложив все переживания и решения на завтра. А завтра предстояла большая охота, её родовые духи обнаружили у дальнего конца долины небольшое оленье стадо, надо добыть одного. Копчёное мясо молодого оленя пригодится им долгой зимой, ведь достаточно одного обильного снегопада и перевалы закроются для путников надолго. Сейчас у них есть мука, крупа, сушёные овощи, жидкое масло, твёрдый сыр и ещё будет мёд! Гичи-Аум обещал показать гнездовья диких пчёл, покинутых обитателями очень давно. Тамошний мёд можно собирать лопаточкой, так много его в покинутых пчелиных домиках. Он горчит, конечно, но всё же поможет пережить зиму. Чёрный дикий мёд очень ценится знатоками, целителями и орочьими шаманами. А самородной жилой они займутся после того, как поохотятся на оленей. Гичи-Аум так и сказал, сначала необходимое, а потом неотложное. Старый хозяин долины умеет шутить, как выяснилось.
Всего пару семидневий назад она сидела в дырявом шатре, кутаясь в остатки накидки и размышляла о том, что жизнь остановилась. Теперь старая шаманка и сама в это не верила. Ранее молчаливая орка, оставаясь наедине с дочерью, обрётшей имя, говорила обо всём, что видела. Она прекрасно помнила наставления своей старой бабки... с детьми надо разговаривать, рассказывая им, что вода прозрачная и мокрая, снег - белый и холодный, что осень следует после лета, что есть на этой благословенной земле не только орки, но и люди и гномы, и эльфы.
Занимаясь работой, Исхаг рассказывала девочке как именно надо заливать водой крупу, как и когда надо солить мясо, чтобы получилось вкусно. Поведала как прекрасен бывает рассвет и закат в горах и в степи. Она даже пела ей песни на языках известных ей народов. А сейчас, раскладывая с малышкой разноцветные квадратики на кошме, рассказывала о цветах - это красный, он горячий, а это синий - он прохладный. Зелёный цвет веселит взор, чёрный притягивает взгляд и настораживает. Маленькая Исхагор внимательно слушала и старый гном, вернувшийся из купальни, заслушался тоже. Стоя у входного полотнища шатра за спиной старой шаманки, он слушал рассказ, больше похожий на сказку, о происхождении цветов - как могучая Старая Кобылица проскакала по утренней радуге и принесла на землю разноцветье, одарив им весеннюю степь, окружающие горы и всех жителей благословенной земли.
Кашлянув, гном обошёл вокруг очага, выложенного крупными булыжниками, и уселся напротив Исхаг. Он успокоился, полежав в горячей воде, бесследно смывшей усталость дальней дороги и теперь размышлял единственно о том, стоит ли сообщать королю об происшедшем. Или лучше забыть об этом навсегда. Или почти навсегда.