Удлиненная форма черепа на древнеегипетских рельефных изображениях символизировала развитые высшие центры сознания, расположенные в затылочной области и служащие основой проявления высших психодуховных способностей: ясновидения, яснослышания и т. п.
Мы можем перемещать наше сознание в прошлое или будущее, то есть переживать прошлое и будущее как настоящее. Точно так же мы можем перемещать свое сознание в любую точку пространства, и тогда для нас нет «здесь» и «там», а есть только вездесущность. Ведь все это: там и здесь, прошлое и будущее — только разные аспекты, разные проекции единственной реальности, вечной Сущности — Бога.
(…) когда ты будешь инициирована, ты сможешь сознательно использовать свои высшие органы и вступить в контакт с подобными себе для обмена мыслями в любое время. Мы все время делаем это с братом Птахотепом. А ночью мы переходим в состояние всесознания, чтобы получить новую энергию из вечного божественного первоисточника. Тогда мы составляем одно целое со всей вселенной, с самой жизнью, со всеми людьми. Но те из них, кто все еще живет в трех измерениях, не сознают этого единения. Однако каждый просыпается утром с обновленной жизненной энергией, даже не зная, что она идет из божественного первоисточника».
На вопросы героини книги Э. Хейч, смогут ли стремящиеся к духовным познаниям люди получать посвящение в будущем, спустя тысячелетия после того, как адепты уйдут из мира обычных людей, ей были даны такие ответы: « Через много тысяч лет люди, достигшие духовной зрелости, также будут проходить инициацию, но не в пирамидах, как сейчас, а просто выполнив поставленные перед ними жизненные задачи, которые и составят испытания их инициации».
(…) Наши инициации не прекратятся. Зрелые души будут продолжать получать здесь посвящение — не физически, конечно, но на более высоком, духовном плане. Эти люди будут переживать инициацию как сон или видение». (Хейч Э. «Посвящение», с. 66, 96, 118.)
Рассказ Э. Хейч о способностях, доступных адептам (тем более Архатам), позволяет нам понять источник необычного духовно-психического потенциала Учителей Шамбалы и их учеников, которые тоже являются адептами.
Однако не следует думать, что необычайно развитые духовно-психические силы Махатм делают их некими всесильными Небожителями, чуждыми человеческой природе. Сами Учителя неоднократно подчеркивали, что даже самый высокий адепт, живущий на земном плане, в физическом теле, не в состоянии избежать основных закономерностей земного бытия. Адептам — пусть в меньшей мере, чем обычным людям, — тоже свойственны и ошибки, и проблемы, которым могут подвергаться простые смертные. Следующие выдержки из писем Махатм и работ их сотрудников иллюстрируют этот факт конкретными примерами:
«На этом этапе нашей переписки, (…) мой верный друг, будет уместным сообщить вам некоторые факты, связанные с адептством. Запомните поэтому следующие пункты:
1. Адепт, как высочайший, так и находящийся на самых первых ступенях, является Адептом только в течение применения им оккультных сил.
2. Каждый раз, когда эти силы нужны, суверенная воля отпирает двери ко внутреннему человеку (Адепту), который может явиться и свободно действовать только при условии, что его тюремщик, внешний человек, будет или совершенно, или частично парализован по требованию данного случая, а именно:
а) ментально и физически;
б) ментально, но не физически;
в) физически, но не совсем ментально;
г) ни то, ни другое, но с фильмом акаши, введенным между внешним и внутренним человеком.
3. Малейшие применения оккультных сил, как вы теперь видите, требуют усилия. Мы можем приравнять это к внутренним мускульным усилиям атлета, готовящегося применить свою физическую силу. Невероятно, что какой-либо атлет стал бы все время забавляться, напрягая свои мускулы в предвкушении поднятия тяжести; также нельзя предполагать, что какой-либо Адепт будет держать в постоянной напряженности своего внутреннего человека, держать его функционирующим, когда в этом нет немедленной необходимости. Когда внутренний человек отдыхает, Адепт становится обычным человеком, ограниченным его физическими чувствами и функциями физического мозга. Привычка обостряет интуицию последнего, но не в состоянии сделать их сверхчувствительными. Внутренний Адепт всегда наготове, всегда бодрствует, и этого достаточно для наших целей. Во время покоя его способности тоже в покое. Когда я сижу за едой или когда я одеваюсь, читаю или как-нибудь иначе занят, я не думаю даже о тех, кто находится рядом со мной. И Джул Кул легко может разбить свой нос до крови, стукнувшись в темноте о балку, как это с ним случилось вчера вечером (как раз потому, что вместо введения «фильма» он необдуманно парализовал все свои внешние чувства, пока разговаривал с другом на далеком расстоянии), — и я остался в полном неведении этого факта. Я не думал о нем, отсюда мое незнание этого факта.
Из вышесказанного вы легко можете сделать вывод, что Адепт является обычным смертным во все моменты ежедневной жизни, за исключением тех, когда действует внутренний человек.
(…) Рассуждайте так: К. X., когда он пишет нам, не есть Адепт. He-Адепт подвержен ошибкам. Потому К. X. очень легко может совершить ошибки.
Ошибки в знаках препинания, которые часто меняют значение предложения; идиоматические ошибки, которые весьма вероятны, особенно при такой спешке в писании, как у меня; ошибки, возникающие из-за случайной путаницы в терминах, которые мне приходилось узнавать от вас, так как вы являетесь автором «больших кругов», «малых кругов», «земных кругов» и т. д. и т. п. Теперь, вместе со всем этим, я прошу разрешения сказать, что после того, как я сам внимательно перечитал «Знаменитые Противоречия» снова и снова, и после дачи их для прочтения М и затем высокому Адепту, чьи силы не сформированы канцелярией Чоханов*, чтобы он их не растрачивал на недостойные цели по личной склонности, после всего этого мне было сказано следующее: «Все это совершенно правильно. Зная, что вы хотите сказать, не больше чем любой другой человек, ознакомленный с этой доктриной, я не могу найти в этих отдельных отрывках ничего, что действительно противоречило бы одно другому. Но так как многие предложения неполны и предмет разработан безо всякого порядка, то я не удивлюсь, что ваши мирские ученики находят в них недостатки. Да, они нуждаются в более исчерпывающем объяснении». («ПМ», 88 б.)
«(…) Я далеко не совершенен, следовательно, не непогрешим во всем, что делаю, хотя и все не совсем так, как вам кажется, что вы открыли. Ибо вы знаете или думаете, что вы знаете одного К. X., и вы можете знать только одного, тогда как имеются два отдельных персонажа, отвечающих на это имя в том, которого вы знаете. Эта загадка только кажущаяся, и ее легко разгадать, если бы вы только знали, что такое Махатма в действительности». («ПМ», 125.)
«(…) Я не могу закончить письмо, не рассказав вам об одном инциденте, который, будучи смешным, все же заставляет меня благословлять свою судьбу, — он наверняка позабавит вас. Ваше письмо с вложенным в него письмом К. К. М. было получено мной на следующее утро того числа, когда вы передали его (…). В это время находился поблизости Пари-Дзонга {…) и был очень занят важными делами. Когда я получил сообщение о прибытии письма, я как раз проходил по внутреннему двору монастыря. Так как я сосредоточенно прислушивался к голосу ламы Тэндеба Гичао, у меня не было времени читать письмо. Потому, механически вскрыв толстый пакет, я только взглянул на него и положил, как мне казалось, в дорожную сумку, висевшую у меня через плечо. Однако в действительности оказалось, что конверт упал на землю, и его содержимое рассыпалось при падении. Никого не оказалось поблизости, а мое внимание всецело было поглощено разговором. Я уже дошел до лестницы, ведущей в библиотеку, как вдруг услышал голос молодого ге-лонга, крикнувшего кому-то из окна. Обернувшись, я с первого взгляда оценил ситуацию, иначе ваше письмо никогда бы не было прочитано мною, так как я увидел почтенного старого козла, завтракающего им. Это создание уже сожрало часть послания К. К. М. и вдумчиво готовилось расправиться с вашим, как более мягким и доступным для его старых зубов. У меня ушло одно мгновение, чтобы спасти оставшееся, несмотря на отвращение и противодействие животного. Но от письма так мало осталось! Конверт с вашей эмблемой исчез, буквы невозможно было разобрать… Короче, я был просто ошеломлен при виде этого бедствия. Теперь вы понимаете, почему я оказался в таком затруднении: я не имел права реставрировать это письмо, так как оно пришло от «Эклектика» и во всех отношениях было связано с несчастными «пелингами». [24]