Владислав пошёл по цепочке вниз, поторапливая отстающих. Чтобы ободрить друзей, он крикнул: «Скоро устроим лагерь!». В этот момент впереди двигался Илларион, за ним рослый Николай (Ловкая Росомаха) и его полная противоположность – приземистый и шустрый друг Артём.
Они завернули за выступ массивной скалы и замерли: в каменной нише находились два снежных барса. Один лениво возлежал возле трупа качкара*, второй, покрупнее, стоял рядом. Хищники как раз приготовились рвать убитую дичь. Увидев людей, лежащий барс приподнялся и зашипел, а другой угрожающе-недовольно замурлыкал.
Трое общинников чуть отступили и переглянулись. Николай и Артём начали осторожно снимать из-за спины винтовки. Илларион отрицательно покачал головой, но его спутники и слышать не хотели!
– Бей этого, – зашептал Николай другу, – а я того, что покрупнее…
Они уже готовы были выстрелить, как Илларион ударил по стволу оружия Ловкой Росомахи, который стоял ближе. Грянули выстрелы. Лежавший барс подскочил от пронзительной боли и упал замертво. Тот, что покрупнее, успел прыгнуть в сторону, и лишь его длинный хвост молнией мелькнул за камнями.
– Какого чёрта! – закричал взбешённый Николай. – Из-за тебя я потерял прекрасную шкуру!
Отбросив винтовку, он в ярости бросился на Иллариона. Завязалась потасовка. Подоспевшие общинники едва сумели разнять дерущихся. Само собой образовались две группы. С одной стороны – Николай, Артём и их подруги Ольга и Анна, с другой – все остальные. В конце концов, Высокая Скала и Васильич успокоили всех. Но было видно, что Ловкая Росомаха разозлился не на шутку.
– Я хотел добыть тебе тёплую шубу! – жаловался он при всех Ольге, своей подруге. – А этот негодяй с дурацкой жалостью всё испортил.
Впрочем, Николая задело и то, что подрывался его авторитет – не зря же он считался ловким охотником! Ещё в Сибири он однажды уложил большую злобную росомаху, за что и был так прозван. Длиннополую куртку из шкуры того животного он гордо носил позже – тёмно бурую, с широкими белыми полосами.
Владислав также был недоволен произошедшим инцидентом: «Только не хватало распрей внутри группы! Теперь надо следить, чтобы Илларион и Николай лишний раз не оказались рядом». Впрочем, всем был известен скверный характер Росомахи, который высказывал недовольство и самим вождём. Возможно, тут сказывался конфликт поколений, так как Николаю было под сорок, и находится под руководством «малолетки», как он втихаря выражался при Артёме, ему не очень нравилось.
Всем произошедшим более-менее остался доволен Артём, который убил, как оказалось, самку ирбиса**. Сразу после остановки общинников на отдых он принялся разделывать тушу зверя. Шкуру Артём решил подарить Анне, а пушистый длинный хвост оставил себе на шапку.
* Крупный горный баран.
** Снежный барс.
Глава IХ. В ПЛЕНУ БЕЛОЙ МГЛЫ
Истекли первые дни похода в горах. Деревья уже исчезли, уступив место низкорослому пирмидальному арчовнику, густо росшему по расселинам средь пожелтевшей травы. Затем пейзаж вовсе поменялся на пости безжизненно каменистые участки.
Один пасмурный день не задался с самого утра. Двое общинников сильно простыли: у них поднялась температура и замучил кашель. Вацлав немало повозился с ними, пичкая таблетками. И целых три ценных часа были безвозвратно утеряны. Радовало, что пока, вроде, не предвиделось дождя (хотя в горах это трудно угадать), и стояла неопределённая тишь. Лишь иногда она нарушалась гулом камнепадов. И тогда слышалось жёсткое фырканье с глухим шлепком, если камень врезался в снег, или звонкий удар, если камень попадал в скалу.
Общинники наспех позавтракали. Высокая Скала объявил десятиминутную готовность, и их нестройная колонна двинулись на очередной перевал. Им попалась козья тропа. Хотя она была довольно крута, но уж лучше подниматься по ней, чем по россыпи скользящей из-под ног каменной крошки! Но через сто метров рюкзаки стали намного ощутимее, и напряжение возросло. Движение – словно в замедленной киносъёмки. Тело, вроде, не чувствует усталости, но из-за недостатка кислорода тащишься с трудом. Выглядело это примерно так: десять-двенадцать шагов вперёд, после – минута остановки, дабы восстановить дыхание, и опять вверх! А в висках гулко стучало.
Поднявшись на вершину перевала, общинники обнаружили, как навстречу им плывут серые кучевые облака. Погода резко портилась, и явно чувствовалась сырость. Васильич внимательно осмотрел горизонт и, втянув носом воздух, покачал головой: