– Держись, – попытался поддержать его Высокая Скала. – Нас вытащат отсюда. Карта у тебя?
Стрессовая ситуация привела безумца на некоторое время в чувство. Он едва выдохнул:
– Да…
Затем Росомаха свободной рукой вытащил из-за пазухи планшет вождя и протянул Владиславу:
– Возьми, я не хочу, чтобы погибла Ольга…
– Молчи, иначе…
Вождь не хотел упоминать, что даже слабые звуки, произнесённые Николаем, могут вызвать падение человека вниз. Ситуация действительно была двусмысленной. Но волей-неволей карту нужно было забрать сейчас же! И Высокая Скала, очень-очень аккуратно раскачавшись, протянул руку и схватил планшет.
А разум уже снова покинул Росомаху, он заорал:
– Отдай мою карту! Вы всё равно не дойдете до Шамбалы!..
– Помолчи, – попробовал его урезонить вождь. Увы, крики Николая вызвали движения между его телом и глыбой фирна. Он соскользнул вниз.
– А-а-а… – отозвалось из глубин ледяной пропасти. В следующую секунду далеко внизу раздался глухой стук и шумный плеск воды: обжигающий холодом ручей утянул Росомаху под глетчер. Владиславу стало не по себе. Мелькнуло лишь: «Так будешь покоиться и ты в этой могиле десятки лет, как иные альпинисты…».
– Как ты там? – послышался сверху голос Равиля.
– Пока жив… – еле выдавил Владислав.
– Держись! Я не могу тебя вытащить один!
Меткий Стрелок зацепился ледорубом и обвязал вокруг него верёвку, к которой был прицеплен Высокая Скала, а сам стал подстраховывать.
Так они держались более двух часов, пока не подоспел Свирепый Вепрь с дружинниками. Общими силами они подняли на поверхность своего вождя. Тут же с нетерпением открыли планшет и облегченно вздохнули: внутри лежала желанная карта.
Прежде чем уходить, вождь ещё раз бросил взгляд на пропасть, где сгинул Росомаха: «Всё ли правильно я сделал? Да, правильно. Я не мог подвести людей».
*****
Разумеется, Ольгу они не имели права изгнать даже после её соучастия в подлом деле. Женщина явно раскаивалась в содеянном.
Размышляя о происшедшем, Владислав пришёл к удивительному выводу: «Какое может быть возрождение общины, если погибнут наши женщины? Что мы будем делать без них, где бы мы не очутились – в таком чудесном краю как Шамбала, или, наоборот, в самом ужасном? Я когда-то так думал о любимой Грете. Но то же самое касается всех остальных! Мы можем злиться на женщин сколько угодно, но без них жизнь мужчин теряет смысл». Именно это он и высказал, когда на Совете общины обсуждалось, что делать с провинившейся. На несколько минут повисла тишина, когда собравшиеся переваривали произнесённое вождём. Некоторые хмыкнули в усы или развели руками.
– Ты действительно прав, – за всех сказал Илларион. – У нас не будет никакого будущего, если мы останемся без нашей второй половинки. «Ох, неспроста ты так говоришь, – ухмыльнулся Высокая Скала. – Ведь ты тоже пытался ухаживать за Ольгой. Гм, жизнь продолжается!».
– Куда уж мы без них-то, – протянул с мрачной иронией Свирепый Вепрь, также поддержав Иллариона. – И кто нас будет кормить? Без карты мы, возможно, ещё проживём, а вот без женщин…
Тем самым, решилась судьба Ольги. Однако никто до конца не мог понять, чего стóила эта история несчастной женщине. Она прощалась с той любовью, которую так выстрадала. Она потеряла поддержку, в которой нуждается всякая женщина в тяжёлых условиях. Конечно, Николай вызвал в Ольге разочарование своим поступком. Ибо разочарование – смертельная болезнь, которая быстро убивает Любовь. И даже её младшие сёстры Вера и Надежда не могут ей помочь.
Но рассказ Владислава о последних минутах Николая вызвал в Ольге жгучую боль. «Уж лучше бы я умерла вместе с ним…» – подумала она.
Глава ХII. ПУТЬ ЗА ГОРИЗОНТ
Владислав с Генриеттой, Васильич, Равиль, Илларион, Иван и другие общинники стояли на гребне каменистой гряды и понимали одно: они – на вершинах мира…
Перед их зачарованным взглядом предстала панорама необъятных просторов. Уходящие за горизонт горные хребты подавляли циклопической массой, снежно-ледяной суровостью. Их вершины терялись высоко в густых облаках и казались неприступными. От величия гор захватывало дух, и в то же время тянуло страхом неизвестности. Сейчас кругом царило почти полное белое безмолвие, и гнетущая тишина вселяла ещё больше тревогу.