– Ты чё наделал?! – вдруг послышался вопль, и парень увидел, как на него несётся здоровенный мужик в синих «трениках». – Знаешь, сколько стоит этот породистый пёс?!
Разъярённый владелец боксёра хотел явно поквитаться с обидчиком милой его сердцу животинки. Раздумывать было некогда. Владислав едва успел отскочить от туши под сто килограммов, иначе его снесло бы в момент! Но как раз большой вес создаёт проблемы в подобных схватках. Как только противник развернулся и вновь кинулся на него, то потерял скорость. Влад прыгнул и в прыжке сбоку нанёс мужику удар кулаком в область шеи. Так называемый мастоидный удар достиг цели: мужик замер, вытаращив глаза, и завалился набок.
«Я, кажется, победил, – подумал Владислав, тяжело дыша. – Всё-таки победил…». Он поднял пакет и нун-чаку, подошёл к мужику. Тот стонал, мотая головой. «Ничего, полежит и очухается, пусть узнает, что такое «быть в ауте». Я-то испытывал это на ринге…»
Этот случай окончательно убедил парня в правильности выбранного единоборства, а также в том, что не зря с ним мучился Шацкий, заставляя отрабатывать приёмы с холодным оружием.
*****
Истекло больше трёх лет, как Владислав стал посещать секцию у-шу. И, волей-неволей, он с помощью Шацкого не только осваивал азы боевого искусства, но всё более проникался традициями и философией Востока. Ведь менталитет каждого народа отражается во всём – в самой одежде и её ношении, в приёме пищи и готовке блюд, в укладе жизни, столь обычном для одних, и столь странном для других. То же гун-фу, по мнению китайцев, воплощается не только в единоборствах, но также во всём остальном – чайных церемониях, каллиграфии, медицине и прочем, ибо гун-фу есть само совершенство твоих действий, мастерство, к которому надо стремиться изо дня в день, всю жизнь. Юноша стал видеть совершенно иные взаимосвязи, которые мало объяснимы для русского человека. Он даже подумывал всерьёз заняться той самой китайской грамотой – премудростью, которая плохо постижима для логики европейца.
Однако самое главное – Влад всё больше проникался идеями чан, известными на Западе как религия дзен. Впрочем, он убедился, что это учение имеет мало общего с религией, зато позволяет проникновеннее, даже циничнее увидеть жизнь. И благодаря такому «цинизму», человек уже не видит реальность сквозь «розовые очки». Это было наиболее важным достижением в его духовном развитии.
*****
Учитель всегда шёл ему навстречу в объяснениях. Хотя парадокс заключался в том, что Александр Николаевич мало что объяснял. Он просто показывал. Так же поступают взрослые животные со своими детёнышами - такое обучение считается на Востоке предпочтительнее. Если Шацкий показывал некий эффективный приём из цинь-на[5], то ученик аж вскрикивал от боли. И тот лишь посмеивался, приговаривая: «Иначе ты не поймёшь». Если Шацкий подавал команду на китайском языке в спортзале, то он ничего не переводил, а по несколько раз жёстко повторял, пока совершенно непонятным образом ученики не догадывались, о чём идёт речь. И тот вновь посмеивался: «Язык – лишь подпорка. Люди вполне могут понимать друг друга без слов!»
Вопреки жёсткости обучения, ученики считали своего тренера очень доброжелательным. Это отмечал и Влад, когда сравнивал Шацкого с другими тренерами, у которых тренировался раньше. Те, вроде бы именитые спортсмены, будто боялись выдать лишний раз личные секреты в единоборствах, дабы ученик не стал сильнее учителя. «Странно, Шацкий этого не боится, – сделал вывод парень. – Видно, те тренеры – слабаки по духу в сравнении с ним».
Всё выше приведённое весьма импонировало Владу. Ведь он рос безотцовщиной и инстинктивно искал того, кто заменит ему отца. Его мать рано развелась с отцом и потому не могла дать ему того, что мог дать лишь мужчина – уверенность в поступках, умение логично и бесстрастно мыслить, иные чисто деловые навыки, те крепкие свойства характера, которые столь необходимы в дальнейшей жизни. Вступая во взрослую жизнь, Владислав часто мучился от того, что не с кем было посоветоваться, некому было поддержать в трудную минуту. В какой-то момент его вдруг осенило: «Надо делать себя самому. Тут никто не поможет - ни мать, ни учителя, ни сам президент!».
Владислав стал больше читать, даже слушать классическую музыку и ходить на арт-выставки. Ранее парень уже занимался лёгкой атлетикой. Но посчитал, что этого недостаточно, ведь иногда даже в школе приходилось бороться за место под солнцем и драться с другими мальчишками, чтобы доказать правоту. И когда он попал в секцию ушу, то привязался накрепко к Александру Николаевичу.