Они стали обсуждать, насколько безопасно потреблять это в пищу. Но прежний голод и нехватка витаминов заставляли общинников жадно поглядывать на плоды местной флоры.
– А-а, – протянул с улыбкой Чёрная Рука и махнул рукой, – на людях и смерть хороша. Ну, брашно!..
Он решительно сорвал висевший рядом шишкоплод и надкусил. Неуверенно пожевал, пробуя на вкус:
– Да нет, очень даже вкусно, хотя не совсем понятно – сладковатый и с горчинкой одновременно...
Ещё несколько минут товарищи внимательно смотрели на Чёрную Руку. Да вроде, не упал замертво! И все кинулись лакомиться странными, но вкусными фруктами.
*****
Ещё издали Высокая Скала услышал за деревьями многоголосый хохот. Он вместе с остальными разведчиками уже был близок к стоянке общинников. Все переглянулись: что бы это значило?
Когда они вышли на поляну, где располагался лагерь, им предстала странная до жути картина: общинники бессмысленно бродили между палаток и костров и безумно хохотали! Все поголовно – и мужчины, и женщины. Они превратились по некой причине в каких-то безвольных существ и смеялись, вглядываясь расширенными зрачками в нечто невидимое перед собой. Иных общинников сотрясал настолько громкий смех, что они начали валиться обессиленные наземь. При этом они продолжали глупо улыбаться, погружённые в умопомрачительное состояние.
Тут подскочил с виноватым видом Илларион:
– Я даже не успел заметить, как они наелись этих гадских плодов! Пытался им запретить, да куда там!.. Отец говорил мне о каком-то «безумном» дереве, плоды которого нельзя есть. Теперь понятно, о чём шла речь, – он указал на загадочные полулиственные-полухвойные деревья, которые так удивили всех раньше.
Вождь заметил, что некоторые из соплеменников всё ещё тянутся к ветвям неведомого дерева с шишкоплодами. Правда, дерево отличалось высотой, и у него был гладкий ствол. Поэтому взобраться на него было невозможно, а все шишкоплоды внизу люди уже съели. Владислав и его друзья оказались в замешательстве – они никак не могли сообразить, что предпринять в данной ситуации. Они начали тормошить общинников, пытаясь привести в чувство.
Вождь тряс Матвея и даже нанёс ему несколько пощёчин. Напрасно! Тогда он кинулся к Грете, однако и она не узнавала его. Высокой Скале стало страшно от непонятных изменений в разуме любимой. Но ещё страшней было то, что он ничем не мог ей помочь! Он сбегал к реке и в ладонях принёс воду, плеснул Грете на лицо, затем растёр его. Увы, никаких изменений. Лицо девушки, как и других, оставалось бледным.
Илларион, Унго и Васильич также лили воду на одурманенных людей. Но те не узнавали соплеменников, более того, они настолько впали в глубокую прострацию, что даже не реагировали на физическую боль. Васильич с досадой махнул рукой:
– Ёлы-палы! Дай бог, чтобы наши друзья не отравились смертельно. Как мы их, Влад, будем приводить в чувство?
– Видимо, они отравились алколоидами в этих плодах, – заключил Вацлав. – Всем срочно надо промыть желудки, и у меня есть для этого немного марганцовки. Но как их успокоить?!
Высокая Скала задумался, глядя на сюрреалистическую сцену вокруг себя: «Да-а… Никогда не стóит надеяться на обманчивый покой. Лихо ждёт тебя, когда ты наиболее беспечен. И на самотёк никакие дела нельзя пускать! Какие последствия будут от этих шишкоплодов, трудно представить: обойдётся ли все лёгким отравлением, или мои друзья вдруг впадут в бешенство? Или – что пострашнее! – не умрут ли они в мучениях?».
Вождь кивнул своим друзьям:
– Где у нас верёвки? Всех быстрее вязать! И промоем им желудки даже через силу.
Полчаса возни, и, наконец, все отравившиеся общинники лежат рядком на траве. Иные спали, блаженно посапывая, иные наоборот впадали в неистовство, нервно суча ногами и пытаясь выпутаться, с их уст срывались нечленораздельные звуки. Лишь через сутки общинники начали приходить в себя. Удивительно, но они не помнили происшедшего с ними! Они не помнили и причин, по которым с ними произошла необъяснимая метаморфоза. Отрадно было лишь то, что никаких других последствий в сознании общинников не наблюдалось. Впрочем, кроме мрачного настроения, всех ещё долго мучило расстройство желудка. И Виталий, выбираясь в очередной раз из кустов, с досадой бормотал:
– Чтоб тебя такой понос мучил всю жизнь, шаман ты наш ненаглядный!..