От этого рыка и ненормального взгляда парню стало не по себе. Он вжался в стенку за спиной. Его бросило в жар, а дыхание спёрло. Сердце бешено колотилось, а пальцы напряжённо хватали землю. Всё происходящее словно колебалось в тумане. Ещё немного, и монстр дотянется до Владислава. И тут в его уме вспыхнули наставления Матвея. Он почти выкрикнул заветные слова:
– Великий дух, я твой душой и телом, будь мне братом!
И стал бесчисленное количество раз повторять:
– Аз есмь вовк, аз есмь вовк, аз есмь вовк…*
Видение заколыхалось и начало растворяться в мареве. Когда оно исчезло совсем, Владислав облегчённо вздохнул. «Чёртов ведун, – вновь с досадой подумал он. – Уже не пойму, то ли меня кто-то в яви хотел сожрать, то ли это лишь чудится». В душе ощущалась полная пустота. Пропало даже чувство голода. В такой прострации парень просидел совершенно непонятно сколько часов. Голова нещадно болела.
Наконец, сквозь забытье Владислав опять услышал глухой скребущий стук – это отодвигалась крышка сверху ямы. В проёме появился Чёрная Рука. Он молча поманил Владислава. Со своей стороны, Владислав тоже без слов полез по деревянной лестнице на выход – он должен был молчать до определённого момента. Ведун вручил ему лук и нож Бай-Чжи, после подвёл коня из табуна Васильича. Теперь Владислав должен был отправиться в лес на охоту.
* Я есть волк (др.славянск.).
*****
Через пять дней Владислав, едва не валясь от усталости, вернулся обратно. Он бросил ожидавшему возле костра ведуну убитого волка. Чёрная Рука по-прежнему молчком поднял добычу за хвост и ударом ножа отсёк его у зверя. Затем молча пригласил к костру, где уже нагревалась тамга.
Когда тамга раскалилась докрасна, ведун глянул на вождя общинников, как бы спрашивая: «Ты готов?». Тот скинул с себя шкуру росомахи, подставил левое плечо, кивнув в ответ. Чёрная Рука вложил в зубы Владислава палку и сразу же приложил к плечу раскалённое железо. От пронзающей боли вождь глухо замычал и чуть не перекусил палку. Но вытерпел. И сразу же ведун налил на жжёное мясо отвар чистоплота**.
Предупреждённые заранее общинники уже встречали вождя и ведуна. Чёрная Рука вёл под уздцы коня, на котором сидел Владислав с волчьим хвостом у пояса. Общинники помчались с прутьями им навстречу, крича: «Волка везут! Бей его!». И принялись с улюлюканьем хлестать Владислава. Таким образом, у всех имелась прекрасная возможность немного потешиться над ним, чтобы впредь это уже не повторялось никогда. Вождь, в свою очередь, лишь молча уклонялся от ударов и пытался, никого не задевая, проскочить через ограду поселения.
В конце концов, вождю удалось-таки сделать это, и он остановился перед Советом Общины. Васильич вытянул вперёд хомут: «Пролезай!». Под громкий смех окружающих и их хлопанье в ладоши Владислав с трудом протиснулся сквозь хомут.
Чёрная Рука обнажил плечо вождя со знаком общины и торжественно провозгласил:
– Клянёшься ли, что отныне ты как наш вождь будешь заботиться о соплеменниках, как о самом себе, защищать их душой и телом?
– Клянусь, – кратко и с замиранием в сердце произнёс Владислав и тут же поднял правую руку. В эту минуту он окончательно понял, что лишь смерть отделит его от жизни общины.
– А теперь, – продолжил ведун, – оглашаю новое имя нашего вождя. Отныне он – Высокая Скала! Прошу любить и жаловать.
– Быть добру, – поддержали его члены Совета. – У него рост подходящий и положение соответствующее…
Все остальные опять радостно закричали. Одновременно Матвей вручил новоназванному освящённый особым обрядом личный амулет. На том обереге старославянским шрифтом значилось имя посвященного, которое отныне он был обязан носить всегда.
* Другое название травы «чистотел», «русский женьшень».
*****
Это было странно и удивительно. Новое имя заставляло жить по-иному. Оно прибавляло вес в обществе и собственных глазах. Высокая Скала даже был более чем уверен: его судьба изменилась в другую сторону. Отныне он стал возвышаться над всеми не только в прямом, но и переносном смысле. Он стал действительно твёрд в своих поступках. Разумеется, порой его по-прежнему мучили малоразрешимые вопросы, как и любого смертного. Но внешне он старался выглядеть непоколебимым – ведь разъедающие сомнения заставляют опускать бьющую руку. «Коли судьба человека меняется с изменением имени, – размышлял вождь, – почему бы не измениться и судьбе нашей общины, малой частичке оставшегося человечества?».