Не выдержав зрелища этих бесцветных глаз, я несколько раз моргнула. Что же сотворил со мной Комитет?.. Нервы уже не те, дрожат пальцы и поджилки, слезы льются каждый раз, едва завижу неладное; и что же ждет меня дальше? Минувшие пытки – лишь миг, но вскоре и он даст о себе знать, превратив меня в рабу. Нет, дух свободы им не покорить! Только не тот дух, что теперь горит пламенем в моем сердце!
– Идем со мной, – тихо произнесла я.
Мария оглянулась на мать, и в сердце моем кольнуло что-то неясное.
– С ней все будет в порядке. Мы ненадолго, – попыталась утешить сестру.
95
В доме Артура и Сфорцы царил траур: несколько дней назад они потеряли Али. Малышка Ми еще держалась, но, глядя на ее иссушенное тельце, становилось ясно, что и она долго не протянет. Я обняла Вита, Артура, попыталась поддержать Сфорцу, но все они, кроме старшего сына, отнеслись к тому почти равнодушно. На лицах их читалась отстраненность – та же, что и на лике тетки. Чем бы это ни было, благодаря лишь этому они еще держались, продолжали жить, быть может, являлись чьей-то поддержкой. Ах, Киану, где же ты? Что сталось с тобой? Жив ли ты? Эйф, неужели и ты, как и все они до тебя, оставишь меня одну в этом жестоком, беспросветном мире?
Нет, нет, я не стану думать об этом сейчас. Меня охватывает истерия, хочется биться в конвульсиях, но нарочитый жест Вита выводит из прострации.
– Что это? – он указывает на шею и лоб, где по-прежнему остались следы пыток сигаретами – единственное, что можно рассмотреть на почти закрытом костюмом теле.
– Ударилась, – отбрасываю его руку. – У вас есть еда?
Он поджал губы, покачал головой.
– Тебя так долго не было… Сколько? Полгода? Нет, месяца четыре, наверное.
– Прекрати, Вит, – не выдержала я, опустив голову.
– На кого ты стала похожа? – шепчет он. – Ходячий скелет…
Он рассматривал меня, точно был способен видеть сквозь одежду, будто действительно видел каждый мой шрам, каждую рану и, самое главное, – рану сердца. Подлый маленький ублюдок! Как можно в семнадцать или шестнадцать – сколько там ему?! – мыслить столь глубоко?
– Нужно вывести своих. Нужно выводить отсюда людей. Где Сет?
– Его больше нет, Кая.
– О чем ты? – изумилась.
– Их расстреляли возле тюрьмы, а тела свалил в кучу. Там стояли стражи, чтобы никто и близко не подходил. Но слухи разнеслись быстро.
– Это геноцид!
– Что? Что это такое?
Бедный мой Вит… Необразованность, незнание собственной истории играло с ним злую, отвратительную шутку.
– Прежде, чем его схватили, Сет успел кое-что передать моему отцу. Он сказал, за горой – той, куда ты обычно ходишь – есть старые шахты или катакомбы – черт его знает… Они ведут на территорию Ас-Славии…
– Нет, Вит, это ловушка. Рядом болота, их испарения ядовиты. Не веришь мне – пойди и найди тело двенадцатилетней девочки с длинной косой.
Он скривился, готовый заплакать, очевидно, слишком больно задетый смертью очередного ребенка.
– Не только она – целые группы людей, – продолжала я. – Ее отец также верил, что это путь ко спасению. Но у этого пути один конец. – Я смотрела на лицо дорогого друга, на то, как скоро сменялись на обесцвеченном лике едва заметные краски жизни, и чувствовала еще большую боль, что возвращалась каждый раз, едва сама позволяла дать осечку. – Я знаю иной путь. Но мне нужна твоя помощь, Вит. Ты должен мне помочь.
Нарочито страстный шепот привлек внимание Сфорцы. Она спокойно, почти безэмоционально глянула в нашу сторону, – такая жалкая, такая обездоленная. Мать семейства, еще одна женщина Белой Земли, та, кто в историческом прошлом тушила пожары, скакала на лошади и не устрашилась бы ни бога, ни черта.
Он глянул на меня, полный решимости противостоять всему возможному, всему, что порабощало его и его семью все его недолгое иснование.