Мы не выбираем, кому жить, а кому остаться. Промысел это одного лишь Бога. Пусть и моя судьба станется в его руках – силы мои давно утрачены, чтобы вершить еще и это.
97
Сквозь сон чувствую непроизвольные движения собственных губ. Они зовут одного-единственного человека, в уголках глаз собрались горючие слезы. Слышится внизу грохот, шум голосов, дикая потасовка; дверь в мою комнату распахивается, в одну секунду сильное, выносливое тело прижимается к моему. Тону в объятиях, беззвучно рыдаю, стону от боли, пронизывающей все тело. В каждой клетке – мучение и страдания, но с силой привычки молчу.
– Я заберу тебя отсюда… Отправлю тебя подальше… В Ас-Славию, Аламанию, на Восток, – куда только захочешь, – шепчет он, гладя мои спутанные волосы.
Не могу произнести и пары слов. Сила, исходящая от его тела, безгранична. В ней таится надежда, которую мы давно утратили, открытость сердца, пророчество грядущего. В теплоте его рук таится слишком много заботы и, – признаюсь ли себе? – истинной любви.
– Если когда-то мне дозволено будет искупить этот грех… – продолжает он, прижимая мою голову к своей груди и раскачиваясь, как мать убаюкивает на руках ребенка.
В дверях стоит Мария – немного более опрятная и чистая, чем обыкновенно. Через мгновение за ее спиной появляется Бона, Вит, малышка Ми и даже Мальва. Знаю, что где-то маячат и все наши – вернее те, кто остался: Натаниэль, Руни, Кара и Герд. В этой обморочной суматохе их слишком много, чтобы заглянуть каждому в лицо, вспомнить все, что нас связывает. Как дороги мне эти люди – каждый из них; и скольких еще я утратила безвозвратно…
– Армина… – звонко щебечет Мария.
Эйф оборачивается лицом в их сторону и твердо гласит:
– Все разговоры после.
Тон его требует беспрекословного подчинения. Нехотя толпа – лицо за лицом – рассеивается. Мы остаемся одни; я по-прежнему не в силах произнести и слова.
– Знала бы ты, какую истерику Бона тут устроила, – бубнил он. – Мы думали, перебьет все к чертям собачьим – и посуду, и пожитки… Сказала, что только сейчас поняла, как тебя любила; что ты была хорошей девочкой и тоже любила их – конечно любила, иначе не таскала бы им еду из-за границы и вообще… А потом кинулась в рыдания. Господи, лучше бы я этого не видел… – вздохнул он. – Зачем ты туда отправилась? Столько людей погибло, еще больше отравилось этим газом. Сейчас бы лежала где-нибудь в канаве… Даже думать не могу об этом.
В тишине слышу стук его сердца. Неважно, что он говорит, неважны любые наши слова. Они пусты, как и все кругом. Что я знала о его жизни? Что я вообще могла знать? Меня гложет неясная обида, отчаяние. Одному Богу известно, как сильно я его любила.
Через некоторое время он вдруг спохватывается, отстраняется, цепляется в предплечья и громогласно спрашивает:
– Почему ты молчишь, девочка моя? Ты что, умираешь? Если так – скажи мне, и я не стану понапрасну тратить свое время.
Глотая слезы, качаю головой. Только сейчас начинаю понимать: чтобы удержать его, касаться его теплых крепких ладоней и ставшего родным лица, каждый раз вынуждена находиться меж жизнью и смертью, испытывать непереносимую телесную боль, терзаться душевными муками; только это и сводит нас вместе, только это и заставляет меня находить те мимолетные крупицы счастья, что выделены на долю собственной жизни. Нет конца этой бесконечной войне – и никогда не будет. Сколько у нас есть сейчас: четверть часа, час или вовсе несколько минут? Как скоро он поднимется с этой старой постели – безупречный красавец-комитетник – и вновь исчезнет в правительственных зданиях? Сколько времени мне отведено на то, чтобы я посмела смотреть в его глаза?..
– Почему ты плачешь? Что произошло? Расскажи мне! – требует он.
Вырываюсь и в бессилии падаю на подушки, орошая ее потоками слез.
– Я не могу тебе этого объяснить… Тебе этого не понять.
Я прижалась к нему всем телом, ощущая каждой клеточкой тепло, исходившее от его кожи, и не было для меня секунды желанней той, что тянулась вечностью, но закончилась в один миг. Я бы могла всю жизнь пробыть вот так, под этим холодным ветром из окна, чувствуя его силу и покровительство, преданность и любовь… Поздно! В моей жизни все происходит слишком поздно! Как долго я осознавала свои чувства, до чего враждебно они обрушились на мое растерзанное сердце! А теперь он здесь, рядом, стоит только вскинуть голову и заглянуть в глаза; и у нас есть всего несколько мгновений, чтобы осознать ту связь, что родилась непредвиденно.