При звуке этого имени внутри все нещадно переворачивалось. Столько лет!..
– Он ветеран Великой Мятежной Революции, – вступила в диалог женщина.
– О, Господи, да знаю я, знаю… – всхлипывала я.
– Вы его знали? – с какой-то всепоглощающей добротой удивленно переспросил мужчина. – Сейчас он живет в Метрополе, повлиял на изменение Конституции и законодательства – больше не будет у нас таких глупых поборов! Но ему до смерти надоела эта свалившаяся черт знает откуда слава, и он хочет переехать в…
– Кая! – пара крепких рук оттолкнула меня от собеседников и крепко прижала к себе.
Я резко выдохнула. Он продолжал поддерживать мою способность стоять на ногах, пока из глаз лились слезы и сдавливали грудь рыдания. Вот его методы – только его: спокойствие, демократия, действие. Вот что он имел в виду, говоря, что они иные, чем я привыкла видеть. Нас учили убивать. Он научился безграничному терпению.
Деньгами и обителью искупит правительство вину перед теми, кто отдал годы мучений во имя славы Нашествия.
Я смотрела мимо этой семьи, мимо нового строящегося дома, мимо каждого родного угла, куда меня вновь забросила жизнь, и чувствовала, что начинаю разрываться изнутри.
– О, Господи, он жив!.. – душилась, прижимаясь к Киану. – Он жив!..
Они оба – живы.