— Я слышала, что судебный пристав теперь привязан к стулу, — споткнулась Шам. Ей нравился Фогт, несмотря на его спуск, и тайно надеялась, что слух был неправильным.
Но Тальбот снова кивнул. Чувство беспокойства рассеяло приятный взгляд на его лице. — Со времени борьбы с лордом Хиркиным. Он говорит, что у него старая травма, которой всё хуже и хуже. В течение нескольких недель он продолжает чувствовать себя хорошо, пока у него не будет захвата, который буквально калечит его. Через несколько дней он снова исчезнет, но ему никогда не будет так хорошо, как раньше.
Как дочь солдата, Шамера знала, что значит быть привязанным к стулу. В основном они использовались для пожилых людей, у которых было трудное перемещение, но иногда у истребителя было несчастьем выжить с травмой спины. Один из мужчин её отца сделал это.
Он был поражён на кресте клубом, который разбил его позвоночник. Летом он сидел на своём стуле и рассказывал истории Шаме; время от времени, после всех этих лет, она напомнила себе об этом нежном тенорном голосе и рассказах о великих героях.
Она услышала, как аптекарь объяснил отцу, что он мешает потоку жизнеспособности человека, когда он не может двигать ногами. Тот, кто долгое время был привязан к стулу, заранее догонял костёр. Некоторые умерли быстро, но для других это была медленная и неприятная смерть. Из-за осенних ветров у солдата отца появилось воспаление, и он стал слишком слабым и обескураженным, чтобы сражаться, в результате чего он умер.
Она вспомнила мощную силу судебного пристава, когда он взмахнул синим мечом, и она решила, что ей не нравится мысль о нём как о калеке на стуле — это было бессмысленное разрушение прекрасного произведения искусства.
— Мне жаль это слышать, — сказала она.
— Его здоровье — одна из причин, по которой мы нуждаемся в тебе, девочка, — резко сказал Тальбот.
— Вы должны рассказать мне больше о том, что именно вы хотите, чтобы я сделала, прежде чем принимать решение о его принятии.
Тальбот кивнул. — Я хочу это сделать. У нас здесь есть убийца, в Ландсенде.
Трезво, Шам ответила: — Я знаю несколько десятков — вы хотели бы встретиться с одним из них? — Она не предала своему внезапному вниманию малейшее подёргивание.
— Ах, но я думаю, вы не знаете никого подобного, — сказал Тальбот, приближаясь к ней. — Первые жертвы казались произвольными — косыточки в таверне возле новой гавани, медь, Сандман. Насколько я могу судить по книгам Хиркина, это началось семь или восемь месяцев назад.
— Сандман? — Удивлённо спросила Шам. — Я слышала, что он расстроил некоторых людей, когда принял задание, которое Гильдия Ассайланта не одобряла.
— Это может быть правдой, но я не думаю, что Гильдия имела какое-либо отношение к его смерти. Он умер без вздоха или звука, пока его любовница спала рядом с ним. Когда она проснулась, она обнаружила, что мужчину изрезали полосками. — Тальбот ждал.
— Как старика, — сказала Шам, когда сам Тальбот закончил.
— Я думаю, что это вас заинтересует, — сказал Тальбот, довольный. — Последние пять жертв были тогда дворянами, и теперь ферма становится беспокойной. Фогт считает, что преступник может быть самим дворянином, и он хочет, чтобы кто-то обыскивал дома для доказательства. Если это было лучше для его здоровья, он бы сам проводил расследование; вместо этого он послал меня найти вора, чтобы выполнить эту работу, не выведывая дворян полностью. Кто-то, кто может проникнуть в них. — Тальбот встретил глаза Шаме. — Вы должны знать, что я добавил к требованиям, потому что я не думаю, что наш убийца — дворянин, хотя я думаю, что он чувствует себя как дома среди дворян. И у нас есть источник, — он поставил странный акцент на слово « источник » -утверждая, что убийца, человек, по крайней мере, иногда находящийся в партии. Поскольку Фогт пришёл с Востока, он отбросил последнюю часть как бессмыслицу, но из первой части он почти убеждён.
— Как вы думаете, кто убийца? — Спросила Шам, опустив глаза, чтобы он не смог прочитать мысли в её глазах.
— Я думаю, что это демон, — сказал он.
Шам подняла голову и тихо повторила: — Демон.
— Да, — подтвердил он, медленно кивая. — Демон.
— Почему ты так думаешь? — Спросила Шам, улыбаясь, как будто она никогда не слышала о демоне по имени Чэнь Лаут.
— Суеверие моряка, — ответил он откровенно. — Я знаю истории, и убийства подходят. Последний дворянин был убит в его запертой комнате. Дверь была разбита топором, чтобы добраться до него, и не было никаких секретных отрывков. Если это человек, всё, что вам нужно сделать, это обыскать дома. Если нет, я предпочту, чтобы волшебник позаботился о существе.
— Вы переоцениваете мои способности, — прокомментировала она. — Официально, меня ещё не освободили от обучения.
— Маур, — тихо ответил матрос, — был человеком, который оставлял впечатление, куда бы он ни пошёл. Время от времени он приходил на корабль, на котором я служил, — он убедился, что я научился читать и писать. Нет, я предпочту, чтобы его ученик был волшебником. Кроме того, акула уверял меня, что вы по крайней мере так же способны, как и любой другой волшебник, оставленный здесь в Ландсенде.
— Ах. — Шам подумала, сколько людей всё ещё знают, кем был старик.
— Ты должна Фогту за своё спасение, — мягко добавил Тальбот. — Даже если вы волшебник, в последнее время слишком много противников, чтобы победить тебя самостоятельно. Судебный пристав хорошо оплачивает, и если этого недостаточно, то есть удовлетворение найти убийцу вашего хозяина.
Шам подняла брови и пожала плечами, как будто это не имело для неё особого значения — никогда не позволяйте никому показывать, как с нетерпением вы проглотили какую-нибудь приманку. — Возможно, ты прав. В любом случае, я вам что-то должна. Когда я должна приехать на фестиваль?
Бывший моряк, сузив глаза, посмотрел на раннее утреннее солнце, которое медленно поднималось и освещало небо над крышами Чистилища. — Я думаю, что его слова были « как только вы её найдёте «. Вот почему я думаю, что будет хорошо провести время.
***
У кибеллера была склонность к цветам, что глаза Саутвуда почти считались оскорбительными. Слуги фестивалей, Остлэндер и Зюдвельдер носили драгоценные оттенки, которые варьировались от сапфира и рубина над топазом до изумруда и аметиста. Тальбот, с другой стороны, выглядел потрёпанным в оттенках коричневого и серого.
Один из сотрудников с невыразительным смехом засмеялся за ними, когда Шам последовала за новым охранником через прихожую. Не останавливаясь, она заметно протёрлась на одном из маленьких пятен на лицевой части её кожаного дёрна. Затем она громко плюнула и потёрлась, пытаясь найти ответный ответ. Но её внимание привлекли тщательно украшенные драгоценные украшения, украшенные каждым доступным пространством.
Шамера немного пошла за Тальботом, схватив золотой и рубиновый подсвечник у входа в длинный, формальный актовый зал, неся его по комнате. За дверью с другой стороны она осторожно положила его на маленький столик и внутренне улыбнулась, когда лакей вздохнул с облегчением, забыв, что маленькая фигура, стоявшая на этом столе, внезапно оказалась в
её широком кармане, застряв в левом рукаве.
Фигура разрывалась зелёными драгоценными камнями. Она взяла камни из бриллиантов, а не изумрудов, из-за бликов, которые Шам наложила на них, прежде чем они исчезнут. Если она была права, фигура танцующей девушки представляла гораздо большую ценность, чем подсвечник, который кто-то просто поспешно вернул в своё первоначальное место, как она могла слышать.
Глупость отвлекла её от того факта, что в прошлый раз зал был завален трупами, многих из которых она знала. Когда они проходили мимо двери, она всё ещё могла видеть лежащего там молодого гвардейца, ленивого и слепого. Он был только немного старше её и однажды попросил её танцевать одну ночь. Он рассказал о своих мечтах, о приключениях и путешествиях.